Эта статья входит в число хороших статей

Гуси-гуси, га-га-га… (Irvn-irvn, ig-ig-ig…)

Перейти к навигации Перейти к поиску
Гуси-гуси, га-га-га…
Иллюстрация Е. Медведева к книжному изданию 1992 года
Иллюстрация Е. Медведева к книжному изданию 1992 года
Жанр антиутопия
Автор Владислав Крапивин
Язык оригинала русский
Дата написания 1988
Дата первой публикации 1989

«Гуси-гуси, га-га-га…» — повесть Владислава Крапивина. Написана в 1988 году и напечатана в 1989 году в журнале «Урал» с иллюстрациями Е. Стерлиговой, а в 1992 году вышла в серии «Библиотека приключений и научной фантастики» издательства «Детская литература». Впоследствии неоднократно переиздавалась и была издана на французском языке. Вторая повесть цикла «В глубине Великого Кристалла», рассматривается и как самостоятельное произведение в жанре антиутопии. Действие разворачивается в мире будущего. В Западной Федерации государство осуществляет тотальный контроль за населением с помощью индексов — обязательных индивидуальных кодов, а вездесущая «машинная система» следит за обеспечением законности. Обыватель Корнелий Глас получает предписание: он подлежит смертной казни на основании выбора Машиной по жребию, одного шанса из миллиона за административное правонарушение (переход улицы в неположенном месте). Пройдя через испытания и избежав казни, герой становится Командором — «защитником детства».

В повести совмещаются элементы фантастики и реализма, заметны религиозные мотивы, показан психологический конфликт, как внутренний, так и межличностный. В произведении затрагивается характерный для антиутопии вопрос о личности в условиях тоталитаризма. Исследователи находили в повести аллюзии на поздний СССР и советскую историю в целом.

Создание и публикации

[править | править код]

Повесть входит в цикл о Великом Кристалле и, по оценке литературоведа Е. Великановой, при первой публикации воспринималась как самостоятельное произведение (как и другие ранние части цикла)[1]. Крапивин вспоминал, что долго вынашивал идею сюжета об обывателе, которому не по своей воле пришлось заниматься детьми и который имел хотя и «спящее», но «здоровое начало» и поэтому начал их оберегать[2]. Повесть была написана в 1988 году и напечатана в журнале «Урал» в 1989 году[3] (№ 8—9) с иллюстрациями Е. Стерлиговой. В 1992 году повесть вошла в одноимённый сборник в серии «Библиотека приключений и научной фантастики» московского издательства «Детская литература» (вместе с повестью «Выстрел с монитора»; иллюстрации Е. Медведева) и в том же году была издана в Екатеринбурге в книге «Застава на Якорном поле» («Средне-Уральское книжное издательство»; иллюстрации Е. Стерлиговой), куда вошли ещё две повести из цикла о Кристалле. Впоследствии неоднократно переиздавалась➤. В 2016 году повесть вышла на французском языке в серии «Rivière blanche[фр.]» американского издательства Black Coat Press[фр.][4][5]. Перевод был выполнен Ф. Дуайоном, переводчиком-любителем и поклонником творчества Крапивина, и профессиональным переводчиком Т. Палма; Дуайон и Палма ранее переводили другие произведения писателя[6].

Сюжет

[править | править код]

Действие разворачивается в Западной Федерации[7], в которой государство осуществляет тотальный контроль за населением с помощью индексов — обязательных для всех граждан индивидуальных кодов[8][9]. 42-летний рекламщик Корнелий Глас, обыватель из города Реттерберг[10][11], получает предписание: он подлежит смертной казни на основании выбора Машиной по жребию (эту систему наказаний придумал Административный Кибернетический Центр), одного шанса из миллиона за административное правонарушение — переход улицы в неположенном месте[12][13]. Корнелий вспоминает свою жизнь с женой и выросшую дочь, которая была для него чужой[14], что в школе был «мулей», козлом отпущения из-за своей начитанности[15] и, находясь в отчаянии, размышляет о жизни, задаваясь вопросом, почему умереть должен именно он[16]. Придя в назначенное время в тюрьму, Корнелий обнаруживает неразбериху, в частности из-за выходного дня у них нет исполнителя казни, медика. Муниципальной тюрьмой заведует старший инспектор Альбин Мук. Ожидая казни, Корнелий понимает, что в его жизни нет смысла. Во время разговора с инспектором он вспоминает детство, дружбу с мальчиком Альбином Ксото, который рассказывал ему теорию Космического Кристалла: Вселенная состоит из подобий зеркал, связанных друг с другом[17]. Несколько ребят решили проникнуть на близлежащий запрещенный научный объект — зонг, на котором пробурили скважину — «круглый бездонный колодец», в котором «можно увидеть звезды… других миров»; Корнелий струсил и специально распорол гвоздем ступню, чтобы не идти в зонг[18][19]. После неудачного похода в зонг Альбин взял вину на себя, утверждая, что был там один; его исключили из школы, он уехал с родителями[20].

Казнь не удаётся, поскольку вызванный студент-медик напивается и разбивает ампулу. Корнелий, чей индекс аннулирован, по предложению инспектора остаётся в интернате при тюрьме в качестве надзирателя за группой «безындексных» детей, с которыми, как он узнаёт, жестоко обращаются[21]. В интернате появляется новичок, мальчик лет десяти Цезарь Лот, у которого неожиданно пропал индекс; его безуспешно обследовали в разных учреждениях. Цезарь сначала отказывается от еды и держится особняком, но затем смягчается. Цезарь не понимает, почему Корнелий покорно пошёл на казнь, и говорит о храме Девяти Щитов, где можно спрятаться от преследований. Старший из ребят, Антон, рассказывает сказку про волшебных гусей и «луга» — дальней стране или другой планете, месте, где можно спастись[22][23]. Подключившись к своей домашней машине в учебном классе, Цезарь получает подтверждение, что его родители пропали. Он даёт Корнелию талисман — монетку с изображением Юхана-Хранителя. Когда Корнелий идёт в магазин за едой для детей, его останавливает патруль; он спасается бегством и попадает в храм Девяти Щитов. Настоятель Пётр говорит, что участвует в организации, которая борется против существующего устройства, «гнусной системы» индексов и тотальной слежки. Они обсуждают учение о Хранителях, одним из которых был трубач Юхан. Настоятель предлагает Корнелию уйти в другой мир (где нет индексов), попасть на другую грань Кристалла, так как храм находится на стыке двух миров. Пётр и Корнелий решают вывести туда детей; до «открытия врат» остаётся не более двух часов[24].

По возвращении Корнелия встречает инспектор Мук, который сообщает, что скоро прибудет комиссия и что у него есть ампула для казни. Корнелий обманом запирает инспектора в своей камере и отводит детей в храм (Цезарь вопреки его просьбам уходит на поиски родителей). Беглецы не успевают, врата закрылись чуть раньше. Пётр говорит о «таверне», где детям помогут, и объясняет, как до неё добраться. Корнелий понимает, что Пётр — его детский друг Альбин. Отведя детей в таверну, Корнелий знакомится с хозяином, Киром, девушкой Андой и Михаилом Алексеевичем Моховым — сотрудником наблюдательной группы «Кристалл-2» из другого пространства. Мохов подробно рассказывает теорию Кристалла. Его сын Витька демонстрирует чудо-способности по исцелению ран и «снимает» индекс с Корнелия[25]. Витька отводит детей и Корнелия на железную дорогу для перехода в другой мир (состав ненадолго коснётся соседнего пространства), но Корнелий в последний момент решает остаться. Он возвращается в храм, где у входа находит мёртвого Петра-Альбина и берёт его пистолет. Зная адрес Цезаря, он отправляется за мальчиком и почти сразу встречает его на улице. Они сталкиваются с уланом, представителем правопорядка, Корнелий угрожает улану пистолетом, и тот уходит. Выясняется, что у Цезаря тоже необычные способности: он на расстоянии отключил уловитель индекса у улана, а ранее снял с себя индекс. Поэтому мальчик представляет опасность для Системы[26].

Появляется Альбин Мук, который ищет Цезаря и говорит, что Корнелий оправдан: предписание подстроил его приятель, Рибалтер, ради шутки. Теперь у самого Рибалтера, который сидит под домашним арестом, один шанс из миллиона на помилование. Корнелий отказывается идти с инспектором, и Цезарь помогает ему справиться с Муком. Герои навещают Рибалтера, и с помощью его домашней машины, представляющей собой искусственный интеллект с развитыми эмоциями, Корнелий узнает, как добраться до места, где содержат родителей Цезаря, как туда проникнуть и как их вызволить. Машина рассчитывает алгоритм действий и оценивает вероятность успеха как высокую, но предупреждает, что из-за поломки в автомобиле Рибалтера их нагонят; беглецы смогут уйти в лес, если один человек отвлечёт погоню, однако он обречён. Трое собираются в дорогу, Цезарь снимает с Рибалтера индекс[27]. Эпилог представляет собой «научную» вставку: фрагмент из письма руководителя обсерватории «Сфера» другому учёному[28]; автор письма сообщает, что Корнелий Глас, возможно, погиб в перестрелке, а возможно, был схвачен, сбежал и организовал группу по спасению детей «Белые гуси»[29].

Анализ и оценки

[править | править код]

Произведение рассматривается как классическая антиутопия[7][30][11], описанный мир будущего не имеет точной привязки ко времени. В Западной Федерации государство осуществляет тотальный контроль за гражданами. Вездесущая и обезличенная «машинная система» следит за обеспечением законности и занимается назначением наказаний с помощью процедуры лотереи: человека могут казнить даже за нарушение правил перехода через улицу. Жизнь ритуализирована, а все граждане носят обязательные встроенные индексы, от которых невозможно освободиться и без которых, например, нельзя попасть к себе домой. Индексы вживляются всем новорождённым в виде раствора, который вызывал индивидуальное «биоизлучение». Люди не способны ничего изменить на протяжении многих поколений. В обществе провозглашается «стабильность»[31][32][8][10], явившаяся следствием «величайшего изобретения» — индексов[33]. В обществе царит нетерпимость к инакомыслящим[34] и к тем, кто отличается от остальных[35]; если люди отклоняются от нормы и не вписываются в машинную систему, они изгоняются из общества[11].

В повести усматривается влияние романа «Мы» Е. Замятина (обсуждение индексов как «основы жизни» и «эры стабильности» в самом начале повести)[33], а также влияние О. Хаксли[15]. Критик Д. Байкалов причислял повесть к наиболее «серьёзным и нетипичным» произведениям автора, характеризуя её как психологическую антиутопию, и считал, что повесть не уступает лучшим образцам отечественной фантастики. Критик высоко оценивал описание слома мещанской психики «перед лицом смерти», в ходе чего Корнелий, ранее занимавший место в системе «машинной демократии», преображается в «бунтаря, инсургента, воспитателя». Байкалов отметил напряжённый сюжет и новую для Крапивина тему религии[36][37]. Критик М. Борисов, отмечая, что произведения из цикла о Великом Кристалле всегда подразумевают две трактовки[К 1], писал, что автора устраивают оба возможных финала — Корнелий либо героически погибает, либо героически занимается командорской деятельностью[39]. Филолог А. Левина считала концовку повести оптимистичной, поскольку она даёт понять, что герой преуспел[11]. Биограф Крапивина А. Щупов считал повесть недетской и непростой, описывающей реальные угрозы (слежка за людьми посредством чипирования, «бездушное управление» с помощью машины и др.). По его оценке, повесть стала одним из наиболее популярных фантастических произведений писателя[40].

Как полагала исследователь В. Ляхова, автора больше всего интересует перерождение взрослого героя: если в детстве Корнелий испытывал «страх, обиду, бесправие», то затем он из обывателя превращается в сильного человека, у него появляется Дело — «охрана Детства», помощь тем, кто в ней нуждается. Изменения отражаются и во внешнем облике: у Корнелия «выступили скулы, подбородок затвердел»[15]. Согласно Е. Великановой, автор описывает эволюцию главного героя от обывателя до «Командора — защитника детства»; тема командорства отсылает к идее ответственности взрослых за судьбы детей. Как отмечала Великанова, в представлении Крапивина защита детства — это нормальный долг каждого взрослого. Пройдя через испытания, Корнелий обретает утраченную «память детства» и спасает детей; этот подвиг делает его Командором, заступником любых детей, которые страдают, а не только наделённых необыкновенными способностями[41]. Великанова считала, что в повести возникает характерный для цикла о Кристалле союз между взрослым и ребёнком. Этот союз вызван необходимостью (в отличие, например, от повести «Сказка о рыбаках и рыбках», где подобный альянс обусловлен призванием), что придаёт ему ценность[42]. Как писала Великанова, мир тайной детской мечты противостоит «жестокому взрослому миру»: группа безындексных детей, находясь в социальной изоляции и не в силах сопротивляться, придумывает свой мир, сказку-надежду про «луга»[22]. Этот мотив, специфический для всего цикла о Кристалле, характеризовался исследователем как «игра в страну-мечту», образ которой воплощается в считалочке «Гуси-гуси, га-га-га…»; как отмечала Великанова, считалочка превращается в молитву, а игра — в ритуал[43].

Литературовед О. Сухих усматривала в повести вариант авторского рассмотрения вопроса «слезинки ребёнка» Достоевского: способный «стирать» индексы Цезарь представлял опасность для системы[8]. По мнению литературоведа С. Москаленко, повесть сочетает несколько жанров, включая антиутопию, школьную и психологическую повесть, сказку, героический эпос и фэнтези. С самого начала повесть выглядит как «мрачная и устрашающая» антиутопия с её безысходностью, «обыденностью и бессмысленностью». Затем антиутопия уступает место школьной повести (герой вспоминает школу), жанр которой, по мнению Москаленко, выполняет «антиутопическую» функцию, поскольку раскрывает бессилие детей перед лицом системы; школьная система повлияла на становление Корнелия. Эти два жанра создают жанр сказки, элементами которой являются история про «луга», туннель в зонге и т. д. К фольклору и народной сказке отсылает и название произведения. Сказка про луга, по словам Москаленко, даёт «надежду и веру в спасение»[44]. Жанр сказки позднее позволяет автору совместить психологическую прозу и героический эпос; воспоминания помогают Корнелию «понять себя, измениться и… изменить мир». К жанру фэнтези, по Москаленко, относится тема параллельных миров[45]. Москаленко отметила «духовно-нравственные уроки», которые способствуют перерождению героя[46].

Филолог Л. Головина, рассматривая христианский миф в цикле о Кристалле, обнаружила в повести сюжет о Христе из Нового Завета, являющийся композиционной основой произведения; образ Корнелия Гласа отсылает к образу Христа. По мнению Головиной, главный герой, ведущий неправедный образ жизни, намеренно выбран автором на эту роль; герой сохраняет шанс на «прозрение, становление на путь истинный», «на путь добра», ему даётся возможность обрести новую веру и смысл жизни. Эти изменения происходят с Корнелием, когда он оказывается на пороге смерти: в этот момент он начинает жить «истинной жизнью, наполненной радостью», поскольку чувствует, что он нужен детям-изгоям, и, взяв на себя ответственность за защиту детей, спасает их из тюрьмы. Головина выводила имя героя из старославянского «гласъ», что могло указывать на человека, «услышавшего глас Божий» и ставшего праведником[47]. Лингвист Н. Кочнева, рассматривая ономастикон в произведениях Крапивина, отметила ономастическое и семантическое противопоставление Корнелий Глас — Альбин Мук, в котором фамилии семантически нагружены и имеют широкий спектр ассоциаций. Автор противопоставляет положительного героя, чья фамилия отсылает к устаревшей форме «глас», отрицательному: фамилия Альбин Мук вызывает ассоциативную цепочку «мука-вина-страдание». Согласно Кочневой, отрицательный герой, тем не менее, вызывает сочувствие[48][49].

Анализ О. Челюкановой и Н. Зыриной

[править | править код]

Кандидат филологических наук О. Челюканова и исследователь Н. Зырина полагали, что повесть затрагивала в меньшей степени темы далёкого будущего, а была посвящена советским реалиям и гипотетическим ближайшим событиям. Автор обратился к актуальному во второй половине 1980-х годов вопросу о личности в условиях тоталитарного режима. Как считали исследователи, в повести автор осмелился высказать непопулярную во времена Перестройки идею: восстановить или реформировать тоталитарную систему невозможно, эта политика не имеет шансов на успех, как невозможно остановить распад СССР. По мнению Зыриной и Челюкановой, рассмотрение результатов такой политики выполнено в «сказочно-фантастической…форме»; повесть характеризовалась как художественный эксперимент, аналогичный «Собачьему сердцу» М. Булгакова[50]. Зырина и Челюканова отмечали, что государственная система «мудрой Машины» пришла на смену отжившей, устаревшей системе, при которой «люди стали слишком злыми, необъективными, подкупными»[51]. Система возникла для реализации идеи справедливости, равного отношения к бедным и богатым; эти идеи открыто отсылали к идеологии социалистического государства. Кроме того, в повести указано, что индексация была введена 72 года назад; эта датировка, по мнению исследователей, содержит явную аллюзию на 1917 год: в момент написания произведения ожидалась 72-я годовщина Октябрьской революции[52].

Как писали Зырина и Челюканова, на первый взгляд система с Машиной и индексами выглядит гуманной и безукоризненной, почти идеальной: Машина обеспечивает внешнее благополучие и справедливость, поддерживает порядок и гарантирует отсутствие преступности, хотя ограничивает свободу слова. Тем не менее, как писали исследователи, в этой системе нет настоящего суда и происходят осуждения невиновных (как в случае с главным героем), в то время как подлинные преступники могут остаются безнаказанными[53]. Как полагали Зырина и Челюканова, автор ставил вопросы о возможности нормального общества в тоталитарном государстве и о возможности государства, в котором люди лишены личностных качеств. По словам исследователей, безжалостный и «бездушный тоталитаризм обезличивает, умерщвляет личность героя». Деградация Корнелия описывается через образное сравнение его характера с кошкой, которая привязана к месту, а не к людям. Герой безразличен и, вероятно, всегда был безразличен ко всему вокруг (включая родителей, жену и дочь), кроме просмотра сериала «Виль-изгнанник»; по мнению Зыриной и Челюкановой, название сериала заставляет вспомнить сериалы периода Перестройки («Рабыня Изаура» и другие), отвлекавшие от «ужасных реалий советской действительности»[53].

По мнению исследователей, в повести заметно обращение к религиозным темам, в частности к вопросу о пришествии Антихриста и наступлении «конца света». Зырина и Челюканова считали возможным сравнение всеобщей индексации с «печатью антихриста», хотя начертание зверя, согласно библейским текстам, наносится на чело или на правую руку, в то время как в повести индекс вживляется в ладонь левой руки[50]. В городе Реттерберг наступил Апокалипсис, его обитатели являются «погибшими», поскольку согласились на «печать антихриста». Исследователи цитировали сочинение Псевдо-Ипполита «Слово о кончине мира, об Антихристе и о втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа», в котором указывается, что люди с такой печатью «подчинятся льстецу» и будут считаются погибшими и для Бога, и для других людей; согласно Псевдо-Ипполиту и Ефрему Сирину, такие люди не смогут осенить себя крестным знамением[54]. Как отмечали Зырина и Челюканова, долгое время система индексов не вызывала сомнений, хотя индексы «разрушают…нравственные и духовные качества, разлагают…изнутри»; главного героя всё устраивало, поскольку он «не верил в Царство Небесное». Однако в дальнейшем Корнелий получает от Бога «второй шанс» и раскаивается в своих грехах, становясь спасителем и опекуном безындексных сирот (в своей семье он не проявлял заботы о дочери). Эти дети, у которых по разным причинам нет «печати антихриста», воплощают «надежду на спасение всего человечества», на изменение мира: в них нет зла, греховности и черствости. Исследователи задавались вопросом, является ли мир, куда Корнелий уводит детей, Царством Божием[55].

Анализ Ю. Аникиной

[править | править код]

Литературовед Ю. Аникина проанализировала повесть с точки зрения характерной для творчества писателя проблематики психологического конфликта: по её мнению, автор синтезирует внешний и внутриличностный конфликты; в ходе сложной эволюции героя деструктивный конфликт преобразуются из конструктивный. Антиутопическую направленность произведения Аникина связывала с конфликтом между героем и существующим порядком, с эволюцией героя, его бунтарством и попыткой выйти из ритуализированной системы, сопротивлением власти. Аникина отмечала, что конфликт между личностью и социальным окружением является ключевым для антиутопии; в повести совмещены элементы фантастики и реализма, что тоже свойственно этому жанру. Герой первоначально не осознает этот конфликт, но затем начинает действовать против системы согласно сформированным убеждениям[56]. Как полагала Аникина, этот конфликт был не первым; автор намеренно обращается к детским воспоминаниям Корнелия, в его детстве имел место «открытый нравственный конфликт», связанный с кризисом идентичности (по Э. Эриксону). Маленький Корнелий выглядит «немногословным, невыразительным», он не готов бороться за «уникальность собственной личности». Еще до знакомства с Альбином он подавлял эмоции, что не помогало выйти из конфликта, а привело к тому, что Корнелий приобрел черты неуверенного и несостоятельного человека. Поэтому, по мнению Аникиной, «иррациональный детский страх» взрослого Корнелия перед непризнанием, осмеянием и унижением представляет героя как нелепого и «неуклюжего кругловатого мальчишку»[57]. В ключевом эпизоде с посещением запретного объекта, зонга, герой стоит перед выбором: остаться козлом отпущения на всю жизнь или преодолеть страх, обрести независимость «фантазёра и бунтаря», как его друг Альбин Ксото[57]. Тогда страх победил Корнелия, который распорол ступню гвоздем, чтобы не идти в зонг. Аникина видела в этом объединение внутри героя и социального, и психологического конфликтов: поступок ребёнка вёл к боли и страданиям, был мазохистским (в терминах Э. Фромма); мальчик подчинился социальным нормам, хотя ему были близки ценности Альбина[18].

Как отмечала Аникина, взрослый Корнелий сохраняет «чувство вины и…склонность к самоуничижению»; по её мнению, постепенно в герое происходило движение от неудавшегося самооправдания к интроекции и психологической защите: зависимость от мнения других и тревожность сочетались с попытками вытеснения и замалчивания, стремлением не только забыть произошедшее с ним в детстве и спрятаться в комфортном мещанстве, но и уйти от любых эмоций в семейной жизни[60]. В ходе радикальных изменений личности ввиду осознания скорой смерти Корнелий справляется с кризисом идентичности: он освобождается от механизмов психологической защиты и избавляется от «садо-мазохистского комплекса». Герой вступает в конфликт с государством и «собственными страхами и пороками», что, по мнению Аникиной, указывает на сложное сочетание внутреннего и внешнего конфликта. Дети-изгои способствуют изменениям в Корнелии: он начинает ощущать привязанность и ответственность и с волнением слушает необычную песенку про гусей и «луга», символ «призрачной детской надежды» на лучший мир; песня становится своеобразной «мистической мантрой»[61].

Как полагала Аникина, общение с Цезарем является решающим моментом в эволюции Корнелия, в формировании его Я-концепции; у мальчика, который наделён необыкновенными способностями (ребёнок-«койво»), обострённое «чувство справедливости, нетерпение ко злу и насилию». Под влиянием Цезаря происходит эскалация внутреннего конфликта, который состоит в различии между восприятием своих качеств и собственной мотивации (свои мотивы Корнелий считает иррациональными, называя себя в разговоре с Моховым «перепуганным кроликом»)[62]. Этот конфликт разрешается в конце повести, в результате чего герой находит свою идентичность и обнаруживает в себе личностную автономию, он больше не является элементом «всепоглощающей Юридической машины». У него появляются цели в жизни и стремление жить как полноценный человек; Корнелий, начиная жить ради детей, «обретает истинные моральные ценности»[63]. По мнению Аникиной, развитие внешнего конфликта следует логике внутреннего конфликта, связанного с «творческой мотивацией»: здесь конфликт разрешается через победу над «моральным одиночеством», что приводит героя к командорству, значимому мотиву цикла о Кристалле. Разрешив оба конфликта (и внешний, и внутренний), Корнелий становится Командором, который в понимании Крапивина стоит на «высшей ступени развития взрослого сознания», то есть является героем, «безгранично верящим в детей» и в их способность спасти мир[64].

Аникина обратила внимание на множество художественных приемов, к которым обращается автор для изображения образа жизни героя и его внутреннего мира: в начале повести превалируют эпитеты «тихий», «округлый» или «тяжелый»; по мере эволюции Корнелия они заменяются описанием его «подтянутости» и решительности[61].

Издания

[править | править код]

Журнальные публикации

[править | править код]
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Урал. — Свердловск, 1989. — № 8. — С. 7—57. — Начало. Илл. Е. Стерлиговой. — 100 000 экз. — ISSN 0130—5409.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Урал. — Свердловск, 1989. — № 9. — С. 5—78. — Окончание. Илл. Е. Стерлиговой. — 100 000 экз. — ISSN 0130—5409.

Книжные издания

[править | править код]
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Выстрел с монитора. — М. : Детская литература, 1992. — С. 143—365. — (Библиотека приключений и научной фантастики). — Илл. Е. Медведева. — 100 000 экз. — ISBN 5-08-002226-4.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Застава на Якорном поле. — Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 1992. — С. 133—339. — Илл. Е. Стерлиговой. — 200 000 экз. — ISBN 5-7528-0464-1.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Выстрел с монитора. — Н. Новгород : Нижкнига, 1994. — С. 163—372. — (Владислав Крапивин). — Илл. Е. Стерлиговой. — 50 000 экз. — ISBN 5-86067-019-2.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Легенда о Хранителе. — М. : Центрполиграф, 1998. — С. 215—551. — (Классическая библиотека сказочных приключений). — Худ. С. Яковлев. — 10 000 экз. — ISBN 5-218-00670-X.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // Собрание сочинений. Книга 7. Выстрел с монитора. — М. : Центрполиграф, 2000. — С. 195—506. — (Владислав Крапивин. Собрание сочинение в 30 томах). — Илл. Е. Стерлиговой. — 10 000 экз. — ISBN 5-227-00653-9.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га…. — М. : Центрполиграф, 2002. — 272 с. — (Владислав Крапивин). — Илл. Е. Стерлиговой. — 10 000 экз. — ISBN 5-227-01668-2.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В глубине Великого Кристалла. Том 1. — М. : Эксмо, 2005. — С. 131—340. — (Шедевры отечественной фантастики). — Илл. на обл. В. Савватеева, внутр. илл. В. Терминатова. — 6000 экз. — ISBN 5-699-08609-9.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В ночь большого прилива. — М. : Эксмо, 2005. — С. 275—476. — (Владислав Крапивин). — Илл. на обл. В. Терминатова. — 5000 экз. — ISBN 5-699-11356-8.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В глубине Великого Кристалла. — М. : Эксмо, 2009. — С. 93—236. — (Гиганты фантастики / Гиганты фэнтези). — Авторский сборник. Омнибус. Илл. на обл. С. Мартинье.. — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-35106-0.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га…. — М. : Издательский Дом Мещерякова, 2014. — 240 с. — (БИСС. Крапивин). — Илл. Е. Стерлиговой. — 7000 экз. — ISBN 978-5-91045-666-6.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В глубине Великого Кристалла. Легенда о Хранителе. — М. : Эксмо, 2019. — С. 161—414. — (Фантастика В. Крапивина). — Авторский сборник. Омнибус. Илл. В. Коробейникова. — 2000 экз. — ISBN 978-5-04-101850-4.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В глубине Великого Кристалла. — М., СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2019. — С. 119—308. — (Мир фантастики). — Илл. Е. Стерлиговой. — 4000 экз. — ISBN 978-5-389-15658-6.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В глубине Великого Кристалла. — Екатеринбург : Сократ, 2021. — (Мир фантастики). — «Гуси-гуси, га-га-га…» и «Крик петуха». — 4000 экз. — ISBN 978-5-906350-78-7.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га…. — М. : Лабиринт Пресс, 2019. — 232 с. — (Иллюстрированная библиотека фантастики и приключений). — Илл. Е. Стерлиговой. — 5000 экз. — ISBN 978-5-9287-3253-0.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… / илл. И. Минкиной. — М. : Омега, 2022. — 240 с. — (Школьникам. Проверено временем). — 5100 экз. — ISBN 978-5-465-04278-9.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га…. — Великий Кристалл 2. Гуси-гуси, га-га-га... — М. : АСТ, Малыш, 2022. — 304 с. — (Лучшая детская фантастика). — Илл. Ю. Черняевой. — ISBN 978-5-17-152779-2.
  • Крапивин В. Гуси-гуси, га-га-га… // В глубине Великого Кристалла. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022. — С. 119—308. — (Фантастика и фэнтези. Большие книги). — Илл. Е. Стерлиговой. — 4000 экз. — ISBN 978-5-389-21849-9.

На французском языке

[править | править код]
  • Krapivine V. Les Sanzindes (Cycle du Grand Cristal) : [фр.]. — Rivière blanche (Black Coat Press), 2016. — 292 p. — (Hors-Collection). — Traduit du russe par François Doillon et Tatiana Palma; couverture: Jean-Félix Lyon. — ISBN 978-1-61227-509-3.

Комментарии

[править | править код]
  1. ↑ Согласно Борисову, либо фантастическую, либо иносказательную; хотя, по мнению критика, в рамках цикла автор устраняет «мнимое двоемирие» и предлагает скорее «паритет реальностей»[38].

Примечания

[править | править код]
  1. ↑ Великанова, 2010, с. 99.
  2. ↑ Великанова, 2010, с. 65—66.
  3. ↑ Великанова, 2010, с. 5.
  4. ↑ HS33. Les Sanzindes (фр.). Rivière blanche (2023). — Информация об издании книги на французском языке. Дата обращения: 4 января 2024. Архивировано 4 января 2024 года.
  5. ↑ Informations Générales (фр.). Rivière blanche (2023). — Общая информация об издательстве Black Coat Press и серии «Rivière blanche». Дата обращения: 4 января 2024. Архивировано 4 января 2024 года.
  6. ↑ Traducteur de russe, François Doillon est spécialiste de Krapivine (фр.). Ouest-France (30 апреля 2016). — Заметка Ouest-France, посвящённая переводчику произведений Крапивина. Дата обращения: 4 января 2024. Архивировано 4 января 2024 года.
  7. ↑ 1 2 Великанова, 2010, с. 43.
  8. ↑ 1 2 3 Сухих, 2014, с. 114—115.
  9. ↑ Крапивин, 2022, с. 129.
  10. ↑ 1 2 Челюканова, Зырина, 2009, с. 308—309.
  11. ↑ 1 2 3 4 Левина, 2016.
  12. ↑ Крапивин, 2022, с. 124—127, 138.
  13. ↑ Аникина, 2014, с. 130—131.
  14. ↑ Аникина, 2014, с. 134.
  15. ↑ 1 2 3 Ляхова, 2004, с. 245.
  16. ↑ Крапивин, 2022, с. 130—140.
  17. ↑ Крапивин, 2022, с. 141—164.
  18. ↑ 1 2 Аникина, 2014, с. 132—133.
  19. ↑ Крапивин, 2022, с. 165—168.
  20. ↑ Крапивин, 2022, с. 169—172.
  21. ↑ Крапивин, 2022, с. 173—195.
  22. ↑ 1 2 Великанова, 2010, с. 66—67.
  23. ↑ Крапивин, 2022, с. 195—217.
  24. ↑ Крапивин, 2022, с. 217—242.
  25. ↑ Крапивин, 2022, с. 242—267.
  26. ↑ Крапивин, 2022, с. 267—289.
  27. ↑ Крапивин, 2022, с. 289—306.
  28. ↑ Великанова, 2010, с. 100.
  29. ↑ Крапивин, 2022, с. 307.
  30. ↑ Москаленко, 2022, с. 142.
  31. ↑ Великанова, 2010, с. 43, 66, 243.
  32. ↑ Аникина, 2014, с. 131—132.
  33. ↑ 1 2 Москаленко, 2022, с. 149.
  34. ↑ Щупов, 2022, с. 173.
  35. ↑ Борисов, 1999, с. 208.
  36. ↑ Байкалов, 2000, с. 10.
  37. ↑ Гришин, 2005, с. 299.
  38. ↑ Борисов, 1999, с. 209—211.
  39. ↑ Борисов, 1999, с. 210.
  40. ↑ Щупов, 2022, с. 173, 413.
  41. ↑ Великанова, 2010, с. 43, 65—66.
  42. ↑ Великанова, 2010, с. 65.
  43. ↑ 1 2 Великанова, 2010, с. 132.
  44. ↑ Москаленко, 2022, с. 149—150.
  45. ↑ Москаленко, 2022, с. 150.
  46. ↑ Москаленко, 2022, с. 151.
  47. ↑ Головина, 2010, с. 92.
  48. ↑ Кочнева, 2014, с. 69.
  49. ↑ Кочнева, 2022, с. 209.
  50. ↑ 1 2 Челюканова, Зырина, 2009, с. 308, 310.
  51. ↑ Челюканова, Зырина, 2009, с. 308.
  52. ↑ Челюканова, Зырина, 2009, с. 308, 311.
  53. ↑ 1 2 Челюканова, Зырина, 2009, с. 309.
  54. ↑ Челюканова, Зырина, 2009, с. 310.
  55. ↑ Челюканова, Зырина, 2009, с. 311—312.
  56. ↑ Аникина, 2014, с. 130—131, 134, 136—137.
  57. ↑ 1 2 Аникина, 2014, с. 132.
  58. ↑ Крапивин, 2022, с. 181—182.
  59. ↑ Аникина, 2014, с. 135.
  60. ↑ Аникина, 2014, с. 133—134.
  61. ↑ 1 2 Аникина, 2014, с. 134—135.
  62. ↑ Аникина, 2014, с. 135—136.
  63. ↑ Аникина, 2014, с. 135—137.
  64. ↑ Аникина, 2014, с. 137.

Литература

[править | править код]
  • Аникина Ю. А. Специфика конфликта в художественном мире В. П. Крапивина / Дисс. канд. фил. наук. Специальность 10.01.01. — русская литература. — Волгоград, 2014. — 166 с.
  • Байкалов Д. Н. Чёрные зеркала Кристалла // В. Крапивин. Собрание сочинений. Книга 5. Голубятня на желтой поляне. — М.: Центрполиграф, 2000. — С. 5—12.
  • Борисов М. Г. Тревожные сказки // Если. — Любимая книга, 1999. — № 3. — С. 207—215.
  • Великанова Е. А. Цикл «В глубине Великого Кристалла» В. П. Крапивина: проблематика и поэтика / Дисс. канд. фил. наук. Специальность 10.01.01. — русская литература. — Петрозаводск, 2010. — 290 с.
  • Головина Л. Г. Реализация христианского мифа в цикле В. П. Крапивина «В глубине Великого Кристалла» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — Тамбов: Грамота, 2010. — № 1 (5). Ч. 1. — С. 91—94. — ISSN 1997-2911.
  • Гришин К. К. Крапивин, Владислав Петрович // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: биобибл. словарь: в 3 т. / под ред. Н. Н. Скатова. — М.: Олма-Пресс ИНВЕСТ, 2005. — Т. 2. — С. 297—300. — ISBN 5-94848-211-1, 5-94848-245-6, 5-94848-262-6, 5-94848-307-X.
  • Кочнева Н. С. Языковая игра в аспекте проприальной номинации (на материале произведений В. П. Крапивина) // Вестник ТюмГУ. — Тюмень, 2014. — № 1. — С. 65—71. — ISSN 2500-0896.
  • Кочнева Н. С. Игровой статус имени собственного в художественном тексте (на материале произведений В.П. Крапивина) / Дисс. канд. фил. наук. Специальность 5.9.5. — Русский язык. Языки народов России. — М., 2022. — 497 с.
  • Левина А. С. «В глубине Великого Кристалла»: Командор российской фантастики и его миры // Эстезис. — 2016. — Ноябрь (№ 8).
  • Ляхова В. В. Взрослый герой в произведениях В. Крапивина // Мировая словесность для детей и о детях. Выпуск 9, часть 1. — М.: Изд-во МПГУ, 2004. — С. 242—246.
  • Москаленко С. В. Литературная сказка с элементами фэнтези в русской детской литературе 1970-х – 2000-х годов / Дисс. канд. фил. наук. Специальность 5.9.1. Русская литература и литературы народов Российской Федерации (филологические науки). — М., 2022. — 214 с.
  • Скицин Я., Скицин В. Как умирают ёжики, или Смерть как животворящее начало в идеологии некроромантизма (Опыт краткого обзора, вступление в исследование) // Двести. — 1995. — № В (январь). — С. 32—43.
  • Сухих О. С. «Слезинка ребёнка» и гармония «Великого Кристалла» (Ф. М. Достоевский и В. П. Крапивин) // Международный научный институт «Educatio»: ежемесячный научный журнал. — 2014. — Т. 4, № 5. — С. 111—117.
  • Челюканова О. Н., Зырина Н. В. Повесть В. П. Крапивина «Гуси-гуси, гага-га»: проблема личности в тоталитарном государстве // Православие и русская литература: вузовский и школьный аспект изучения. — Арзамас: АГПИ, 2009. — С. 308—321. — ISBN 978-5-86517-458-5.
  • Щупов А. О. Владислав Крапивин. — 2-е изд., перераб. и доп. — Екатеринбург: Сократ, 2022. — 560 с. — (Жизнь замечательных уральцев: вып. 9). — ISBN 978-5-6049016-2-5.
Источник — https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Гуси-гуси,_га-га-га…&oldid=138925593