Дело «Латышского национального центра» (:ylk «Lgmdovtkik ugenkugl,ukik eyumjg»)

Дело «Латышского национального центра» — сфабрикованное в период ежовщины уголовное дело, одна из массовых национальных операций НКВД, организованная наркомом Ежовым в период Большого террора 1937—1938 годов, декларативно направленная против «пятой колонны» в СССР, шпионажа и контрреволюционной деятельности в крупных диаспорах (поляков, немцев, литовцев, эстонцев, финнов, греков, румын, болгар, китайцев, иранцев, афганцев и других).

Латышская диаспора в СССР

Основная статья: Латыши в России

В результате Первой мировой и гражданской войны вне национальной территории оказалось несколько сотен тысяч латышей. С начала формирования органов государственной безопасности (ВЧК) в их рядах оказалось довольно много латышских стрелков и социал-демократов.

М. Тумшис и А. Папчинский указывают, что во время гражданской войны для большей части населения Советской России слово «латыш» ассоциировалось с «чекистом», да и сама ВЧК создавалась при активном участии Я. Х. Петерса, широко привлекавшего в ряды комиссии своих товарищей и земляков, имевших за плечами трудную школу социал-демократического подполья в Прибалтийском крае, опыт конспиративной работы и участия в боевых дружинах 1905—1907 годов.

В 1930-е гг. четверо из 36 высших должностных лиц госбезопасности (11,1 %) было латышами, хотя доля этой национальности в СССР составляла в 1935 году менее 0,13 % (200 тысяч на 158 млн жителей). Такую концентрацию В. Голубев и М. Тумшис объясняют следующими причинами:

1. Принцип «землячества», когда представители одной национальности сплачивались друг возле друга, оказывая «своим» большую лояльность и поддержку;
2. Приверженность латышей коммунистическим идеям, что подтверждается членством многих из них в РСДРП до 1917 г.;
3. Активность в установлении Советской власти;
4. Нескомпрометированность латышских большевиков сотрудничеством с царским правительством;
5. Бегство от Первой мировой войны: нежелание оставаться на территории, подчинённой германской военной администрации.

Вопрос о лояльности западных нацменьшинств после 1933 г. приобрел актуальность из-за опасений советского руководства перед лицом немецкой экспансии и необходимости защиты западных границ СССР, считает немецкий историк Виктор Дённингхаус.

Первые «дела латышского заговора»

В середине 1920-х годов многие латыши, оказавшиеся в России во время Первой мировой и Гражданской войны, стали обращаться в консульства Латвийской Республики по вопросу репатриации. Например, в поле зрения попала деятельность консульства в Витебске и его главы Г. Пунги, которого советские власти неоднократно предупреждали и обвиняли в создании антисоветских и шпионских обществ. В этот период в Витебской области латышским колонистам принадлежало множество зажиточных хозяйств, которые стали объектом борьбы с кулачеством. На 1925 год в области проживало около 12,5 тысяч латышей. Попытки консула Пунги помочь им послужили основой «дела латышского заговора на Смоленщине», по которому были арестованы и осуждены 112 человек, из которых 60 были латыши. В обвинительном заключении от 28 мая 1934 года, состоявшем из 54 страниц, говорилось, что «латвийский консул работал как идейный руководитель конттреволюционных сил в западном округе Белорусской ССР с центром в Смоленске». НКИД СССР объявил Г. Пунгу персоной нон грата и в ноябре 1930 года латвийскому МИДу пришлось освободить его от обязанностей. В 1932 г. консульство в Витебске было закрыто совсем.

В 1932—1933 годах уполномоченный ОГПУ по Белорусской ССР Л. Заковский (Штубис) провёл разбирательства по ряду сфабрикованных дел, в том числе среди национальных меньшинств. Так, в спецсообщении Г. Ягоды И. Сталину от 26 марта 1933 г. упомянуто о раскрытии массовой латышской контрреволюционной националистической организации в Лиозненском районе, которую создали граждане Калнин и Цалит, участники восстания 1923 г. По этому делу было арестовано 3492 человека, из которых 445 относились к 13 контрреволюционным организациям, 203 — к 16 шпионским резидентурам, 2844 проходили по делу по признакам повстанческой деятельности. В той же записке сообщается, что в БССР раскрыто две резидентуры на участке 12-го погранотряда.

Начало «Большого террора»

Основная статья: Большой террор

декабрьском 1936 г. пленуме ЦК ВКП(б), на котором Николай Ежов докладывал об «антисоветских троцкистских и правых организациях», резко выступил против бывших товарищей по партии секретарь Западно-Сибирского крайкома Р. И. Эйхе: «Факты, вскрытые следствием, обнаружили звериное лицо троцкистов перед всем миром… Вот, т. Сталин, отправляли в ссылку несколько отдельных эшелонов троцкистов, — я ничего более гнусного не слыхал, чем то, что говорили отправляемые на Колыму троцкисты. Они кричали красноармейцам: „Японцы и фашисты будут вас резать, а мы будем им помогать“. Для какого чёрта, товарищи, отправлять таких людей в ссылку? Их нужно расстреливать. Товарищ Сталин, мы поступаем слишком мягко».

Считается, что начало «Большому террору» положил Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), проходивший с 23 февраля по 5 марта 1937 г. и санкционировавший исключение из партии «правых уклонистов» Н. Бухарина и А. Рыкова и передачу их дела в НКВД, а также чистки в государственном аппарате и армии. Пленум одобрил «мероприятия ЦК ВКП(б) по разгрому антисоветской, диверсионно-вредительской, шпионской и террористической банды троцкистов и иных двурушников», обозначил курс на реорганизацию аппарата НКВД с целью сделать его «подлинно боевым органом, способным обеспечить возложенные на него партией и советским правительством задачи по обеспечению государственной и общественной безопасности».

Историк Ю. Н. Жуков выдвинул гипотезу о связи Большого террора с принятием Конституции СССР 1936 года и выборами в Верховный Совет СССР в декабре 1937 года, которые Сталин намеревался провести как альтернативные, хотел «вообще отстранить партию от власти», но ему в этом помешали руководители региональных партийных органов, которые боялись лишиться своих постов и потому стали муссировать информацию о врагах и вредителях, которые до сих пор не были уничтожены. Так, участник Февральско-мартовского пленума ЦК ВКП (б), секретарь Западно-Сибирского крайкома Р. И. Эйхе на созванном региональном пленуме 16—18 марта 1937 года "центральное место в своем выступлении посвятил предстоящим выборам на основе новой Конституции, выдвинув тезис о том, что партийно-советской номенклатуре сверху донизу предстоит «драться» за влияние на массы, навыки чего оказались утрачены, забюрократизированы, тогда как «враги», особенно священнослужители уже «активизировались». Эйхе привел в пример один из сельсоветов Змеиногорского района, где местный священник пришел к председателю и заявил, что после выборов по новой системе может оказаться на этом месте. «А председатель сельсовета ответил ему: „Пока ты доберешься до [места] председателя, я сумею тебя десять раз посадить“. Но в этом ответе есть очень много опасного, и эта опасность заключается в том, что товарищ думает, что при новых выборах он сумеет удержаться у власти», — отметил тогда Эйхе".

Подозрения в отношении этнических меньшинств, имевших собственные национальные государства и представлявших «буржуазно-фашистские» нации — поляки, немцы, финны, латыши и т. д. — привели к тому, что они стали главными жертвами «национальных операций» 1937—1938 гг., полагает В.Дённингхаус. А «природа Большого террора, включая операции по „национальному признаку“, скорее всего, определялась неким „коллективным творчеством“ центра и исполнителей на местах».

«Латышский национальный центр»

Инициатива разработки дела принадлежала лично наркому внутренних дел Ежову, который в докладе от 21 января 1937 г. на имя И. В. Сталина сообщил: «Главным управлением государственной безопасности НКВД вскрыта и в настоящее время ликвидируется латышская контрреволюционная троцкистская организация. В состав организации входили члены Латвийской компартии и политэмигранты, прибывшие нелегально в СССР по каналам Коминтерна и МОПРа». В этот период ещё не было речи о военных, входивших в эту организацию.

Однако арестованный на Дальнем Востоке орденоносец комкор А. Я. Лапин после применения к нему пыток на допросах дал показания на других высокопоставленных командиров как на участников антисоветского заговора в РККА, в том числе на Гайлита, а тот в своих признаниях назвал ряд других соотечественников, в том числе Эйдемана, Берзина, Алксниса.

В ноябре 1937 года начальник УНКВД по Смоленской области А. А. Наседкин доложил Ежову о существовании некоего «Латышского национального центра», представляющего собой разветвлённую организацию, имеющую своих представителей в латышской секции Коминтерна, латышском обществе «Прометей» и других обществах. Он предложил в своей области арестовать 500 человек, исходя из имевшихся данных оперативного учёта на 5 000 человек. Ежов ответил: «Чепуха, я согласую с ЦК ВКП(б), и надо будет пустить кровь латышам — арестуйте не менее 1500—2000 человек, они все националисты».

30 ноября за подписью Ежова была разослана шифротелеграмма НКВД СССР № 49990 «О проведении операции по репрессированию латышей». Этот приказ Ежова был одним из семи аналогичных приказов, подписанных в период с июля по декабрь 1937 года, а «модельным» для всех последующих «национальных» операций стал приказ № 00485 («польская» операция).

В телеграмме говорилось о раскрытии в Москве и ряде областей «крупных шпионско-диверсионных и националистически-контрреволюционных организаций латышей, созданных латвийской разведкой и связанных с разведками других стран» и предписывалось «3 декабря 1937 года одновременно во всех республиках, краях и областях произвести аресты всех латышей, подозреваемых в шпионаже, диверсии, антисоветской националистической работе».

Аресту подлежало восемь категорий лиц:

1. находившиеся на оперативном учёте и разрабатываемые;
2. политэмигранты из Латвии, прибывшие в СССР после 1920 г.;
3. перебежчики;
4. руководители, члены правлений и сотрудники местных филиалов общества «Прометей» и латышских клубов;
5. руководители и члены бюро местных отделений общества латышских стрелков при Осоавиахиме;
6. бывшие руководители и члены правлений бывших акционерных обществ «Продукт» и «Лесопродукт»;
7. латвийские подданные, за исключением сотрудников диппредставительств;
8. латыши, прибывшие в СССР в качестве туристов и осевшие в СССР.

В ходе операции требовалось обеспечить тщательную «очистку» от латышей оборонных предприятий, транспорта, секретных учреждений, зон особого режима и запретных зон.

Н. И. Ежов в сводке о ходе репрессий против военных от 31 марта 1938 г. докладывал И. В. Сталину, что Я. П. Гайлит сознался в том, что он является участником антисоветского военно-фашистского заговора и латышской националистической организации: «ГАЙЛИТ показал, что в 1933 году ЭЙДЕМАН рассказал ему о существовании в Москве латышской националистической организации, возглавляемой РУДЗУТАКОМ, и что в этой организации имеется военный центр «военка», руководимый ЭЙДЕМАНОМ, АЛКСНИСОМ и БЕРЗИНЫМ, а на местах имеются уполномоченные "военки''. В задачу латышской организации входит оказание всемерной помощи фашистской Латвии, расширение её границ за счет СССР, содействие поражению СССР в войне с Германией. <...> ГАЙЛИТ, будучи уполномоченным "военки" латышской организации по СибВО, провел большую работу по вербовке латышей в латышскую националистическую организацию».

23 марта 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) официально распорядилось «очистить» все отрасли оборонной промышленности от представителей нацменьшинств Запада.

Первыми подверглись аресту латыши, служившие в НКВД БССР, затем стали поступать запросы руководителей управлений госбезопасности с мест лично к Ежову о дальнейшей судьбе подчинённых-латышей.

За период с 5 января по 20 июля 1938 г. в рамках «латышской операции» были арестованы 23 539 латышей. В ходе 15 расстрельных акций высшая мера наказания была применена в отношении 3 680 человек.

«В „национальных операциях“ 1937—1938 гг. впервые в советской истории поводом для репрессий служило не классовое, социальное или политическое прошлое осужденных, а так называемая связь с заграницей. Национальный статус без колебаний перевесил социальный», — заключает В. Дённингхаус.

Известные фигуранты

• Эйхе, Р. И. — первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП (б), организатор индустриализации и коллективизации в крае, исполнитель массовых репрессий и член «тройки» НКВД.
  • Эйхе, Генрих Христофорович, брат Эйхе Р. И., арестованный по мотивам родства и приговорённый к каторге
• Петерс, Я.Х. — член ВЧК, организатор "красного террора", террорист.
• Межлаук В. И. — один из главных теоретиков и организаторов системы советского планирования и распределения, автор книги «О плановой работе и мерах её улучшения». Под его руководством проводилась индустриализация в СССР.
• Заковский Л. М. (Штубис Г. Э.), — организатор массовых репрессий в Западной Сибири, Белоруссии, Ленинграде. 19 января 1938 г. назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР и начальником УНКВД СССР по Московской области. На два месяца, когда он находился в этой должности, пришёлся пик репрессий в Москве по «латышской операции» и пик расстрелов на Бутовском полигоне. Арестован в ходе той же операции, расстрелян в ходе чистки в НКВД 29 августа 1938 г.
• Прамнек Э. К. — первый секретарь Донецкого областного комитета компартии Украины, член особой тройки НКВД.
• Алкснис Я. И. — организатор ВВС СССР, как член Специального судебного присутствия был причастен к репрессиям в армии.
• Тенисон К. Я. — чекист, сделавший карьеру после знакомства с Л. Заковским, в 1935 г. назначен главой Управления НКВД по Карельской АССР, в феврале 1937 г. — наркомом внутренних дел Карельской АССР, членом республиканской «тройки» по проверке антисоветского элемента по Карельской АССР. На 28 заседаниях этого внесудебного органа Карельской АССР подписал более 4 000 приговоров.
• Стырне, В.А. — чекист, ближайший сподвижник Я.Х. Петерса.