Алмазный мой венец (Glbg[udw bkw fyuye)

Алмазный мой венец
Алмазный мой венец
Автор	Катаев, Валентин Петрович
Язык оригинала	русский
Дата написания	1975—1977
Дата первой публикации	Новый мир. — 1978. — №6.
	Цитаты в Викицитатнике

«Алма́зный мой вене́ц» (годы написания 1975—1977, год публикации 1978) — книга воспоминаний Валентина Катаева; центральный текст его позднего («мовистического») корпуса литературных произведений.

Общая информация[править | править код]

Роман впервые опубликован в журнале «Новый мир» №6 1978, о чём Катаев уведомил Михаила Суслова:

«Как Ваше здоровье? – писал он Суслову 9 июня 1978 года со своей дачи в подмосковном Переделкине. – Надеюсь, что хорошо. На своё я не жалуюсь: работаю как молодой, только что вышел 6-й номер «Нового мира» с моей новой вещью. Жду отзывов читателей, а на критиков не надеюсь, они меня не жалуют за самыми редкими исключениями…»^[1].

Жанр произведения определялся критиками как «повесть», «мемуарный роман-памфлет», «роман-загадка», «роман с ключом», «мемуарно-художественная книга», «книга памяти», «автобиографическая проза» и др. Сам Катаев неоднократно заявлял, что не считает «Венец» мемуарным произведением: «Умоляю читателей не воспринимать мою работу как мемуары […] Это свободный полет моей фантазии, основанный на истинных происшествиях, быть может, и не совсем точно сохранившихся в моей памяти»^[2]. Тем не менее книга глубоко автобиографична.

В 1960—1970-х годах из-под пера Катаева последовательно появился цикл мемуарных произведений, написанных в единой бессюжетной, свободно-ассоциативной манере (сам Катаев определил этот стиль как «мовизм», от фр. mauvais — плохо): повести «Святой колодец» (1965), «Трава забвенья» (1967), «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1972) и, наконец, «Алмазный мой венец». Катаев проявился в них совершенно необычным, свежим, метафорически раскованным, решительно обновлённым автором.

Сюжет[править | править код]

Основанный на реальных событиях, написанный в 1975—1977 годах и впервые опубликованный в июньском номере журнала «Новый мир» за 1978 год, роман посвящён литературной жизни Москвы, Одессы, Харькова 1920-х годов. Название произведению дала черновая строка А. С. Пушкина, отброшенная затем им при написании «Бориса Годунова», из диалога между Мариной Мнишек и служанкой: «Марина: Ну что ж? готово ли? нельзя ли поспешить? — Рузя: Позвольте; наперед решите выбор трудный: Что вы наденете, жемчужную ли нить, Иль полумесяц изумрудный? — Марина: Алмазный мой венец»^[3]. Катаевский «Алмазный венец» (образ, впервые использованный автором в «Разбитой жизни…») — стихи любимых поэтов, которые он цитирует в своей книге и которые живут в нём как выражение его собственного мира; это дружба, которой они его одарили и обогатили.

Глубина проникновения писателя в смысл событий и характеры людей, необычная форма изложения, яркий образный язык, флёр тайны, окутывающий роман, придают ему неповторимое очарование. Интересен новый, найденный Катаевым литературный приём — тонкая, изящная «зашифрованность» действующих лиц, когда целая вереница портретов известных советских писателей, поэтов, друзей писателя проходит перед читателем под «знаковыми» прозвищами-масками. К примеру, в «Алмазном венце» фигурирует некий «Командор», в котором читатель без труда узнаёт Владимира Маяковского. В «королевиче» понятен Сергей Есенин, в «синеглазом» — Михаил Булгаков. Всё это, сплетаясь с достоверными историческими фактами, создаёт для читателя своего рода завлекательную игру. Недаром пародисты именовали этот роман-загадку «Алмазный мой кроссворд».

За время, прошедшее с момента появления, текст оброс немалым количеством слухов и легенд. «Алмазный мой венец» совершенно не походил на типичную «советскую литературу», что вызвало, с одной стороны, нападки ревнителей социалистического реализма, увидевших в романе «набор низкопробных сплетен, зависти, цинизма, восторга перед славой и сладкой жизнью», и негативные оценки бесцензурного там- и самиздата, но с другой — благодарные отклики читателей, для которых роман оказался едва ли не основным источником сведений о Бабеле, Булгакове, Мандельштаме, Олеше, не говоря уже о куда менее известных Владимире Нарбуте или Семёне Кесельмане.

Наиболее полный труд, представляющий собой опыт первого научного комментария к «роману с ключом», написал Олег Лекманов в соавторстве с Марией Котовой (Рейкиной) при участии Л. Видгофа^[4].