История серболужицкого народа (Nvmkjnx vyjQklr'netkik ugjk;g)

Изменение территории лужицких сербов

Область расселения лужицких сербов в IX—XIII веках^{[~ 1]}

Районы, где ещё говорят на лужицких языках (2003)

Лужичане (далее — лужицкие сербы^{[~ 2]}) являются сохранившимся не германизированным остатком полабско-балтийских славян^[1]. Проживают на территории современной Германии с VI века. По письменным источникам известны с 631 года. С X века — в составе Германии. Территория Верхней Лужицы с 1018 по 1032 год входила во владения Польши; с перерывами c XI по XIII век, и с 1319 по 1635 год — во владения Чехии. Территория Нижней Лужицы входила в состав Чехии с 1373 по 1635 год. К XV веку произошло разделение серболужицкой территории на Верхнюю (на земле племени мильчан) и Нижнюю (на земле племени лужичан) Лужицу^[2]. В Средние века лужицкие сербы были народом с неполной социальной структурой, занятым в основном земледелием; серболужицкое население городов (подградьев) обслуживало потребности немецкого патрициата и бюргерства^[3]. В XIX веке в период «национального возрождения» возникло славянское самосознание^[4]. На начало 1940-х годов власти Германии планировали массовое переселение лужицких сербов как расово неполноценного элемента^[5].

Сербам-лужичанам неоднократно предсказывали их окончательную германизацию. Общественное мнение Германии нередко рассматривало серболужицкий народ как нежизнеспособный пережиток прошлого. Так, Мартин Лютер в XVI веке предрекал, что «…через сто лет о лужицком языке не будет и помину». Фридрих Энгельс в XIX веке рассуждал о лужицких сербах в прошедшем времени: «Эти славянские области полностью германизированы, дело это уже сделано и не может быть исправлено, разве только панслависты разыщут исчезнувшие сорбский, вендский и ободритский языки и навяжут их жителям Лейпцига, Берлина и Штеттина». Российский чиновник В. С. Тимковский, посетивший Лужицу в 1814 году, записал в своём дневнике, что «…наречие сербо-вендское должно умереть и умрёт». Словацкий учёный Ян Коллар сравнивал Лужицы с двумя лодочками, которые ещё держатся на поверхности океана германизации, но судьба их предрешена^[6].

Изменение численности лужицких сербов
Год	Человек
ок. 1100	ок. 320 000^[7]
ок. 1450	≥170 000^[8]
ок. 1800	ок. 245 000^[9]
1849	141 649^[10]
1925	71 203^[10]
ок. 1989	ок. 67 000^[11]

Средние века

Период независимости

VI — первая половина VIII века

Серболужицкие племена в VIII—X веках^[12]^[13]

Сербы (Surbi) впервые упоминаются в хронике франкского хрониста Фредегара от 631 года^[14]. В этом году сербский князь Дерван, возглавив ополчение славянских племён государства Само, совершил военный поход в Тюрингию, где одержал победу над франкским королём Дагобертом^[15].

В. В. Седов связывал появление сербов между реками Зале и Эльба с «антским миграционным потоком», который привёл сюда из Подунавья «рюссенскую группировку славян». Учёный присоединился к выводам О. Н. Трубачёва, который рассматривал раннеславянский этноним сербы как индоарийский компонент, «а само племя локализуется в Побужье (геродотова Старая Скифия), то есть опять-таки в антском регионе»^[16].

Современные лужицкие сербы являются потомками двух серболужицких племён — лужичан и мильчан, относящихся к полабско-балтийских славянам, которые в X веке занимали территорию от Балтийского моря на севере до Лужицких гор на юге. Славяне на эти земли мигрировали в VI веке — в период Великого переселения народов. В тот момент Полабье оказалось свободным от германцев, ушедших на юг^[17]: об этом можно судить по сообщениям Прокопия, однако имеются сведения о том, что часть германского населения сохранилась в отдельных местностях между Эльбой и Одрой (например, область славянского поселения Дессау — Мосикгау, район германского племени варнов, к востоку от Зале)^[18]. Около 20 племён, называвшие себя сербами^{[~ 3]}^[19], осели на территории Восточной Германии, с севера ограниченной районом Берлина^[17]. Часть сербов дошла даже до Баварии и Тюрингии. Численность сербов в то время, по данным археологии, составляла 160 тысяч человек^[17]. В IX веке сербские племена населяли территорию между рекой Зале на западе и реками Бубр и Квиса на востоке; немецкие соседи называли их сорбами (Sorben) или вендами (Wenden)^[20].

Лужичане численностью около восьми тысяч человек проживали в Нижней Лужице: в районе Шпревальда и Котбуса^[17]. Центром лужичан, вероятно, служило городище Liubusua^[нем.]. Об этом племени напоминает название «Лужица»^[20]. Лужицей (от славянского luža — «заболоченная местность») первоначально стали называть северный ареал лужицких сербов, занятый в то время лесами и болотами^[17]. Тогда в этом краю кроме лесов и лугов было много озёр, болот и луж. О характере местности напоминает и серболужицкое название Шпревальда — «Блота»^[20]. Мильчане с сопоставимой численностью проживали в Верхней Лужице^[17]. Их главными опорными пунктами были Будишин (Баутцен) и Згорельц (Гёрлиц). К западу от мильчан проживали гломачи (далеминцы), опорным пунктом которых было городище Гана^[нем.]^[20]. В VI—X веках площадь серболужицкой территории составляла около 40 тыс. км²^[21].

Борьба с франками

С VI до VIII века франки относительно редко нападали на городища полабских славян. Начиная с середины VIII века могущественное Франкское государство стремилось завоевать земли западных славян. В борьбе с франками сербы остались разобщёнными, каждое племя боролось в одиночку^[22]. Сербский племенной союз был основным объектом экспансии франков на земли полабских славян^[23]. Таким образом было положено начало натиску германских феодалов на славян, известное как Дранг нах Остен^[15]. В 766 году франкское войско совершило нападение на сербские племена в среднем течении Зале. В битве у Вайдахабурга в районе Наумбурга сербы потерпели поражение и вынуждены были платить франкам дань. В 782 году произошло восстание племён между Зале и Эльбой, закончившееся свержением франкского ига. После того, как франки покорили германское племя саксов и славян-лютичей, в 805 году они обрушились на сербское племя гломачан в районе современного Майсена, вынудив князя Семелу^[пол.] признать зависимость. В 806 году вторжение в сербские земли повторилось: битвы произошли в среднем течении Эльбы (у Дессау и Цербста), и, видимо, в Нижней Лужице (вблизи Калау). В битве у Геры в том же году пал князь Милидух^[24].

На землях покорённых сербов Карл Великий создал пограничную область (марку), которая в IX веке получила название «Сербской марки». Вдоль границы от Магдебурга до Регенсбурга были построены укрепления (крепости и военные гарнизоны) — «Limes Sorabicus» (то есть «Сербский рубеж»)^[25]. Правители области «limes Sorabicus» были наделены полномочиями воевать с сербами и взимать с них дань^[26]. После смерти Карла Великого отдельные сербские племена поднимали антифранкские восстания в 816, 839, 851 и 856/858 годах. В 839 году сербы, лютичи и ободриты на время избавились от владычества франков: в битве при Кезигесбурге (в районе Кётена) пал князь Цимускло^[25]. После раздела Франкской державы в 843 году на границе с сербами образовалось Восточно-Франкское королевство. Его король Людвиг Немецкий предпринял новый поход в земли сербов, которые после покорения были обязаны к уплате дани и службе в франкском войске. Желая сохранить свои владения, представители сербской знати переходили на сторону франков. Таким был князь Честибор, который был убит как предатель во время восстания 858 года. Лужичане, мильчане и гломачи принимали участие в восстаниях и спорах 863, 873/874, 877 и 880 годов. В конце IX века владычество франков было низвергнуто и почти все сербские земли оказались свободны^[27]. Всего в VIII—IX веках франки предприняли 14 военных походов против сербских племён^{[~ 4]}, крупнейший из который состоялся в 839 году^[23].

В 883—895 годах^[28] серболужицкие земли входили в состав Великой Моравии, могущество которой позволяло сдержать натиск франков в IX веке^[29]. После смерти князя Святополка, в 897 году Лужица отделилась от Великой Моравии^[30].

С лужичанами ассоциируются обитатели городища Торнов в бассейне реки Шпрее (Нижняя Лужица), датированное VII—IX веками.

Борьба с немцами

Крах Великой Моравии повлёк резкое ухудшение положения сербских племён: это позволило преемникам франков — герцогам Саксонии ударить по сербам. Угрозой для последних уже в начале X века стал «страж тюрингского рубежа» — саксонский герцог Оттон Светлый, который послал своего сына — будущего Генриха I Птицелова против племени гломачей. Последние возглавили сопротивление сербов против складывающегося Восточно-Франкского королевства (Немецкого государства). В 908 году сербы-доленчане в союзе в венграми совершили поход против Тюрингии и Саксонии. В первой половине X века, во время правления Генриха I и Оттона I, немцы покорили сначала доленчан, потом мильчан и лужичан^[32]. В X веке сербы воевали против Восточно-Франкского королевства, которое в 932 году одержало победу над славянами. Покорённые сербы неоднократно поднимали восстания, которые были подавлены завоевателями. Тысячи сербов были истреблены, их сёла и городища разрушены^[33].

В 929 году немецкий король Генрих I Птицелов, годом ранее покорив соседей сербов гавелян, подчинил гломачей, нижан и чехов^[34]. После двадцатидневной осады города гломачей Ганы его взрослое население было полностью перебито, а дети уведены в рабство^[31]. В том же году для укрепления своей власти Генрих I основал на берегу Эльбы крепость Майсен, которая должна была стать опорным пунктом для будущих походов против сербов^[34]. Подчинив лужичан и мильчан в 932 году, Генрих позволил убить всех побеждённых или обратить их в рабство^[35]. В 936 году на земли лужичан вторгся маркграф Геро I Железный, который их покорил и обложил данью^[36]. В 939 году Геро пригласил к себе на пир 30 полабских и сербских князей для заключения мира, и на пиру вероломно их убил^[35]. В 983 году сербское племя мильчан приняло участие в Великом восстании славян, благодаря которому лютичам и ободритам удалось сохранить независимость до 1147 года^[37]. В войнах IX—X веков были разрушены сотни сербских селений, около ста сербских городищ и укреплений, сербские земли были опустошены и обезлюдели^[37]. С окончательного завоевания мильчан в 990 году^[33] лужицкие сербы были побеждены навсегда: сведения о восстаниях полабских славян в конце X века о них уже не упоминают^[38].

Социально-экономический уклад

Основными занятиями лужицких сербов было земледелие и скотоводство^[17]. Полабские славяне выращивали пшеницу, ячмень, горчицу, просо, лён, мак, хмель и овощи^[39]. Хмель и ячмень применялись в пивоварении. Мёд заменял в то время сахар. Из него настаивали медовуху. Из воска изготавливали свечи для освещения жилища^[40]. Для обработки пашни использовали деревянный плуг с железным лемехом и бороной. Зерно собирали серпом. Они разводили коров, свиней, коз, овец и коней. Последние использовались также в военных целях. Некоторые семьи имели рабов^[39]. Они занимались также ремёслами, торговлей, рыболовством, охотой, пчеловодством^[17]. Приблизительное в VIII веке происходил распад родового строя: на смену роду пришла сельская община. Главой племени был князь, 90 % населения составляли свободные селяне. В IX веке появились лично зависимые люди^[33].

Постепенно выделился слой ремесленников. Кожевники выделывали кожи домашних и диких животных. Полабские славяне научились добывать и выплавлять железную руду. Кузнецы из болотной руды изготавливали мечи, наконечники копий, топоры, ножи, вилы, лемехи. В окрестностях Галле развивалась добыча соли, которая в то время была дорогим товаром^[40]. Через эти земли проходили торговые пути в Западную Европу, Скандинавию и страны Востока^[17]. Полабские славяне вели торговлю со своими соседями. К ним приезжали купцы из Византии и Аравии. В Верхней Лужице (например, в селе Мешвиц) были найдены арабские монеты VIII—IX веков. Иностранные купцы приезжали за балтийским янтарём, а также зерном, кожами, мехами куниц, соболей, лисиц и бобров. Славяне приобретали серебро, украшения и железное оружие. Также продавали в рабство военнопленных^[41].

Из дерева славяне строили городища, святилища, дома и мосты^[40]. Баварский географ IX века сообщает о существовании 30 городищ у лужичан и 30 городищ у мильчан^[42]. Всего же в Лужице существовало около 200 городищ. Городищные округа образовывали жупу^[33]. Городища устраивались на возвышенностях или на берегу водоёмов для дополнительной защиты от нападений. Городища круглой или четырёхугольной формы состояли из земляного вала с кольями, окружённого глубоким рвом. Вход в городище осуществлялся через деревянные ворота, к которым вёл мост через ров. О строительстве такого городища сообщает арабский путешественник Ибрагим ибн Якуб, побывавший в этих местах около 965 года^[42]. Городища служили убежищем от грабительских набегов, местом проведения народного собрания (веча или сейма)^[43], а также местом пребывания вождя и его дружины^[33]. На вече обсуждали вопросы войны и мира, проведения общих работ (по осушению болот или расчистке леса), избирался жупан^[43].

В IX—X веках полабские славяне находились на стадии развития военной демократии^[44]. К IX веку сформировался привилегированный социальный слой, состоявший из племенных князей (reges), предводителей племён (duces) и знати (primores). Грады (civitates) превратились в места хранения богатств и военной добычи знати. Наметился переход к раннефеодальному государству^[38]. Самым значительным торговым центром сербских племён был Торгау. Наиболее развитыми племенами сербского союза были гломачи и сиуслы. У лужичан, спревян и стодорян накануне завоевания в первой половине X века протекал процесс формирования государственной организации^[44].

Религия

О языческой вере лужицких сербов имеется очень мало сведений, да и те относятся лишь к поклонению природе. О божествах письменные источники не упоминают. Мерзебургский епископ Детмар сообщал о том, что сербское племя далеминцев поклонялось озёрам и источникам, и вещало у берегов священного озера с помощью крови и пепла; у сербов была священная роща Зутибуре^[пол.] (Святобор). О язычестве сербов на реке Зале сообщают источники по XI и XII веках. Сербы не имели своего государства и государственной религии в отличие от других полабских славян, и на 200 лет раньше последних покорились влиянию христианства, не препятствуя его распространению^[45].

Христианство было принесено сербским племенам миссионерами (Кириллом и Мефодием) или в насильственной форме франками и саксами^[27]. Согласно преданиям, Кирилл посещал ряд лужицких местностей, в том числе Гёрлиц^[46]. Наличие богемизмов и славянизмов в христианской терминологии лужицких сербов может свидетельствовать о приходе христианства к сербам-лужичанам из Чехии в X веке, до немецкой колонизации южных районов Лужицы. О проникновении в лужицкие земли кирилло-мефодиевской письменности сказать трудно (Frinta, 1954)^[47]. Военные походы немецких королей и феодалов осуществлялись зачастую под видом «распространения христианства» или «наказания язычников». Захватчики учреждали в землях полабских славян новые епископства, а позднее стали возводить монастыри и церкви. В 948 году в землях гавелян было основано первое епископство — Бранденбургское, а двадцать лет спустя и в землях сербов — Мерзебургское, Майсенское (осн. 968^[48]), Наумбургское и Цайцское епископства, а также приграничное Магдебургское архиепископство^[37]. В Майсене первая церковь была построена в 938 году^[48]. Несмотря на то, что немецкая церковь пыталась всеми средствами ликвидировать языческую религию славян, сербы ещё десятилетиями и столетиями продолжали придерживаться своего язычества^[37].

В составе Германии

XI—XIV века

После покорения лужицких сербов их земли отошли к немецким королям, которые позднее раздали их светским и церковным феодалам в ленное владение. В IX—X веках у сербов сложилась новая социальная структура. Старая сербская знать была в основном истреблена в ходе войн с немцами. Некоторые её представители перешли на сторону победителей и влились в состав новой, немецкой знати. Маркграфы, рыцари, епископы и аббаты были в основном немцами. Основную массу покорённого населения составляли теперь зависимые крестьяне, которые несли основную тяжесть податей и работ. Нижний слой занимали несвободные и рабы. Они были лишены всяких прав, их можно было продать или обменять. Оставались ещё и свободные крестьяне, платившие государственные подати, многие из которых были немецкими поселенцами, и в их владении земли, леса и луга. Зависимые слои населения по своей национальности были в основном сербами. На серболужицкой территории были образованы маркграфства. На землях лужичан возникла Лужицкая марка, на землях мильчан — Мейсенская, на остальных землях сербов — Мерзебургская и Цайцская марки. Во главе марок стояли тюрингские и саксонские графы^[49].

В 1002 году между немецким королём Генрихом II Святым и польским князем Болеславом I Храбрым вспыхнул конфликт за обладание серболужицкими землями. Победу одержали поляки, заняв Майсен, Штрелу и Будишинскую крепость. 30 января 1018 года был заключён Будишинский мир, по которому лужицкая и мильчанская земли закреплялись за Польшей^[50]. В 1030 году польский князь Мнячко уничтожил 100 серболужицких деревень^[51]. Между 1028 и 1031 годом произошли новые столкновения, в результате которых немецкому королю Конраду II удалось вернуть эти земли под власть немцев^[50].

Мейсенское епископство до 1402 года подчинялось архиепископу Магдебургскому, после чего было подчинено непосредственно римскому папе. С 1066 по 1106 год епископство возглавлял святой Бено — покровитель лужицких сербов. Выучив лужицкий язык, Бено часто появлялся в Лужице, особенно в Гёде^[48], где около 1076 года позволил основать церковь^[52]. В 1248 году был основан цистерцианский монастырь Мариенштерн, первоначально называвшийся «Утренняя звезда». Самыми старыми приходами в серболужицких землях считаются Баутцен и Каменц. В Баутцене в 1240 году была построена церковь святой Марии^[нем.], в 1280 году — церковь святого Николая^[нем.]^[53]. В Кроствице первая церковь была построена около 1225 года, а первым известным приходским священником был некий Прибислав в 1248 году. В Радиборе первая церковь была построена в 1270 году, в Виттихенау — около 1230 года^[52].

В XI—XII веках в сражениях и войнах в славянском крае погибло большое количество людей, многие селения были сожжены. Земли полабских славян были заселены относительно редко. Леса тянулись от Рудных гор до окрестностей современного Лейпцига, много лесов было и в Лужице^[54]. В земледелии до XIII века применялась двупольная система, на смену которой позднее пришло трёхполье. С ростом урожая увеличивалась численность населения. В XI—XII веках местные земли возделывали в основном лужицкие сербы. В окрестностях современного города Плауэн серболужицкими крестьянами в то время было основано около 80 деревень. Корчевание леса в Лужице приводило к увеличению земледельческих площадей. К этому времени относится возникновение почти всех деревень в лужицкой голи^{[~ 5]} — на границе Верхней и Нижней Лужицы. Корчевание отражено в лужицких названиях деревень: Лаз (Лоза), Палов (Пола), Требин (Требендорф), Спале (Шпола) и другие^[55].

В XIII веке вместо названий племенных объединений появились областные названия: Нижняя Лужица (племени лужичан) и Верхняя Лужица (племён мильчан и гломачей)^[56]. В период с 1076 по 1084 и с 1158 по 1231 год территория Верхней Лужицы входила во владения Чехии^[33]. В 1317 году Лужицы были захвачены бранденбургским маркграфом Вальдемаром. Разгорелась длительная борьба за обладание Лужицей, в результате которой победил чешский король Ян Люксембург^[56]. В 1319 году к Чехии отошла Верхняя Лужица, а при Карле IV в 1373 году — Нижняя Лужица^[57].

Немецкая колонизация

Основание деревни и суд с участием славянина (внизу слева)^{[~ 6]}

Численность лужицких сербов с XI до конца XIII века выросла со 160 тысяч до 320 тысяч человек. Территория расселения лужицких сербов площадью 40 000 км² простиралась от реки Зале на западе до реки Бубр на востоке. Густонаселёнными серболужицкими районами были окрестности Лейпцига, Альтенбурга, Будишинский край и Лужицкая марка. Немецкие и фламандские крестьяне завлекались для колонизации земель к востоку от Зале и Эльбы во время призыва к крестовому походу против славян 1147 года^[55]. Колонисты стремились избежать феодального гнёта. Первым заселение серболужицких земель начал в 1104 году Випрехт фон Гройч — выходец из славянской знати, породнившийся с Пржемысловичами^[58].

Во второй половине XII и в XIII веках колонизация достигла ещё бо́льших размеров. Особенно способствовали колонизации магдебургские архиепископы (прежде всего Вихман^[нем.]) и мейсенские маркграфы. Саксонские, тюрингские, фламандские и франконские^[7] крестьяне селились в первую очередь в Рудных горах, Фогтланде, в бассейне рек Зале и Мульде. Ими были основаны поселения к западу от Эльбы и в горной области Лужицы. Верхняя и Нижняя Лужицы были уже достаточно густонаселёнными районами, поэтому там немецкие колонисты могли поселиться лишь в небольшом количестве. По сравнению с новыми поселенцами, серболужицкие крестьяне были феодально-зависимыми и уплачивали больше податей. Численность колонистов составляла 150—200 тысяч человек. Они принесли с собой новые методы земледелия, а также более усовершенствованные орудия и инструменты. С колонизацией возникли новые деревни, города и монастыри^[59]. Немецкие колонисты получали землю в наследственное владение и пользовались свободой передвижения^[7].

В результате усиленной германизации в районах к западу от Эльбы и Зале с XIII до XV века лужицкие сербы были ассимилированы немецким населением. Этому способствовали различия в правовом положении немцев и лужицких сербов, а также запрет на использование серболужицкого языка, установленный с XIV века. Лужицкие сербы были ограничены в правах уже в «Саксонском зерцале» XIII века: так например, серб не имел права судить немца^[60]^[61].

Большинство названий населённых пунктов, расположенных между реками Одрой и Эльбой, имеют в своём составе славянские корни. Немецкое происхождение имеют названия населённых пунктов, возникших во время германской колонизации. Многие славянские названия были переделаны немецкими колонистами на свой лад: например, Brjazyna («село у берёз») стало называться Briesen (Бризен). Некоторые лужицкие названия были просто переведены на немецкий язык: например, Dube превратилось в Eichow. В тех городах и сёлах, где поселялись немецкие переселенцы, появлялись «вендские улицы», которые существовали в ряде городов и во второй половине XX века (Дрездене, Брауншвейге и других)^[62].

Города

Серболужицкие деревни различались по своей планировке: они были кучевыми, уличными или с круговым расположением дворов. В плодородных районах Верхней Лужицы возводились срубные дома. Верхний этаж дома был фахверковым^[59]. Славянские селения с XII века пополнялись немецкими купцами и ремесленниками, которые наделялись особыми правами. В большинстве городов серболужицкие и немецкие купцы и ремесленники жили и работали сообща. Начиная с XIV века лужицкие сербы были ограничены в правах и свободах: для купцов был закрыт доступ в городские советы, а для ремесленников — доступ в цеха. С 1293 году в Бернбурге, а с 1327 года в Лейпциге, Цвиккау и Альтенбурге было запрещено употребление лужицкого языка в суде^[63].

В XIII веке в городах к востоку от Эльбы получило развитие городское право, которое регулировало вопросы самоуправления, судебные, финансовые и оборонные функции города, а также свободу граждан. Люббен получил городское право около 1220 года, Лёбау — до 1221 года, Каменц — в 1225 году, Калау — в 1230 году, Циттау — около 1230 года, Губен — в 1235 году, Баутцен — в 1240 году и Шпремберг — в 1250 году. Эти лужицкие города существовали в своём качестве и ранее. Так, Баутцен как «Budusin civitatem» впервые упоминается в 1002 году. В XIV веке города получили широкое развитие. Одновременно росла численность населения. В Гёрлице около 1400 года проживало 8000 человек, в Баутцене — более 5000 человек. Большие города населяли в основном немцы. В Баутцене лужицкие сербы составляли около трети населения города. В малых городах: таких, как Бад-Мускау, Вайсенберг, Фечау, Виттихенау, Дребкау, Люббенау, Пайц, Пульсниц, Хойерсверда проживали почти одни сербы^[64].

Высший слой горожан составлял патрициат, в который входили зажиточные семьи купцов, занимавшие ключевые должности в городах (бургомистры, члены городского совета). Изредка членами городского совета бывали и лужицкие сербы, как например в Лёбау в 1336 году. В Каменце лужицкий серб по имени Никил Вент в 1362 году занимал должность бургомистра. В то время в Баутцене жил известный золотых дел мастер «Jacoff der Windische goltsmit», который был лужицким сербом. Ремесленники, объединявшиеся в цеха, составляли большинство населения городов. Поначалу лужицкие сербы тоже состояли в цехах в качестве гончаров, кожевников, мельников, мясников, пекарей, портных, сапожников, суконщиков, ткачей, торговцев мехами. О ремесленниках, проживавших когда-то в городах Лужицы, напоминают названия улиц: так, в Баутцене до сих пор сохранились Гончарная, Кожевническая, Мясницкая и Суконная улицы. Со временем доступ лужицких сербов в цеха был затруднён^[64]. Некоторые цеха требовали от желающих в них вступить доказательства немецкого происхождения в четвёртом поколении^[65].

В 1346 году в Лёбау был основан Союз шести городов, в который вошли верхнелужицкие города Лёбау, Баутцен, Гёрлиц, Каменц, Циттау и Любань. Союз должен был защищать города от рыцарей-разбойников, часто нападавших на купцов, которые следовали в Чехию. Дурной репутацией пользовались замки у Киршау и на Ойбине. В 1350 году войско Союза в первый раз разрушило замок у Киршау. Однако замок был вскоре восстановлен, и возобновились нападения на купцов. В 1359 году войско Союза вновь выступило против замка у Киршау, и после кровавого сражения окончательно его разрушило^[66].

XV век

В то время население преследовали войны, пожары, голод и эпидемии. Крестьяне часто испытывали горькую нужду. Свои дома они строили из дерева и глины, крыши покрывали соломой. Домашняя утварь была скромной, посуда деревянной. Спали на соломе, накрывались одеялом из гусиного пера. Главной едой крестьян была пшённая каша и хлеб из ржаной или овсяной муки^[67]. Городская часть серболужицкого населения проживала в основном за городской чертой в предместьях^[68]. К середине XV века численность лужицких сербов предположительно составляла не менее 170 тысяч человек, 70 тысяч из которых проживали в пределах Лужицы^[8]. В 1424 году использование лужицкого языка на суде было запрещено в Майсене. Слово «Wende» воспринималось как оскорбление. Так, в 1488 году житель Ошаца должен был уплатить штраф за то, что назвал этим словом одного немца. В XV веке в районе Майсена под угрозой смертной казни было запрещено говорить по-лужицки. В Лужице этого периода языковые запреты не известны^[69].

Ремесленники, объединявшиеся в цеха и составлявшие большинство населения города XIV века, не принимали участия в городском управлении. Они были не согласны с привилегированным положением купцов. Такое положение привело к волнениям в Гёрлице (1380), а позднее в Циттау и Лёбау. В 1391 году чешский король Вацлав IV постановил, чтобы в городской совет входило по шесть купцов и шесть ремесленников, и чтобы купцы и ремесленники поочерёдно занимали должность бургомистра. После принятия городским советом Баутцена решения о повышении налогов ремесленники 20 мая 1405 года подняли вооружённое восстание во главе с суконным мастером Петром Прузлицей. Восставшие избрали новый городской совет, в который вошли немецкие и серболужицкие ремесленники^[70]. В XV веке в Лужице появились братства. Так например, в 1410 году в Лёбау было основано братство святой Марии^[68].

В 1424 году гуситы осадили лужицкий город Циттау и разрушили монастырь на Ойбине. В следующем году 1800 гуситов напали на Лёбау, погибло много жителей. В 1427 году гуситское войско, направлявшееся в Силезию, подожгло лужицкий монастырь Мариенталь. В 1429 году они подожгли и разграбили монастырь Мариенштерн^[69]. После чего они разрушили приходскую церковь в Ральбице, полностью сожгли деревню Коттен, разграбили и частично сожгли Виттихенау, по преданию убили 1200 жителей Каменца. В октябре 1429 года гуситы осадили Баутцен. Городской писарь Петер Прайшвиц попытался сообщить осаждавшим о слабых местах в обороне Баутцена, но был пойман с поличным и казнён за измену^[71]. В 1430 и 1431 годах гуситы снова вторгались в Лужицу. Во время похода в Нижнюю Лужицу они напали на города Дребкау, Губен, Калау и Луккау. В 1434 году в битве у Липан гуситы были разбиты^[72].

В 1469—1490 годах Верхняя Лужица находилась под властью венгерского короля Матьяша Корвина, в канцелярии которого и были сформулированы понятия «Верхняя Лужица» и «Нижняя Лужица» для того, чтобы отграничить захваченную венграми часть Лужицы от остальной — Нижней Лужицы^[73].

Наибольшая плотность лужичан сохранялась в Нижней Лужице. Обе Лужицы входили во владения Чешского королевства до 1635 года^[74]. Нахождение Лужицы в составе Чешского королевства, возглавляемого немецкими монархами, не могло содействовать осознанию лужицкими сербами своей национальной идентичности. Так, например, император Карл IV способствовал германизации самой Чехии^[4]. В конце XV — начале XVI века Саксония превратилась в центр горнорудного дела, что привело к изгнанию лужичан с земель, богатых полезными ископаемыми. На территорию между Чехией и Лужицей устремились немецкие горняки. Лужицкие сербы превратились в славянский остров, окружённый со всех сторон немцами^[75].

Новое время

XVI век

В начале XVI века серболужицкая территория составляла около 16 тыс. км², на 160 тысяч славян, проживавших здесь, приходилось 35 тысяч немцев; имелось 1850 славянских деревень (частично населённых немецкими колонистами) и 22 чисто немецких деревни^[76].

Во время распространения Реформации в немецких землях большинство лужицких сербов приняли лютеранскую евангелическую веру. Католицизм сохранился только на землях, принадлежавших соборной церкви святого Петра в Баутцене и монастырям в Верхней Лужице^[8]. Мартин Лютер в 1511 году окончательно обосновался недалеко от Лужицы, в Виттенберге — городе, который, по свидетельству самого Лютера, был «славянской землёй»^[77]. В Лужице учение Лютера усердно распространяли серболужицкие священники И. Брисман^[нем.] из Котбуса и Павол Босак из Гроспоствица^[78]. Гроспоствиц и был первым серболужицким приходом, принявшим новую веру^[79]. В Каменце проповедовать новое учение начали в 1527 году^[80]. В Радиборе, где население противилось введению лютеранской веры графами Минквиц и Хаугвиц, религиозные распри продолжались в течение ста лет (1575—1675)^[81].

В альбертинской части Саксонии Георг Бородатый (правл. 1500—1539) придерживался католицизма. Представители же эрнестинской линии Веттинов — Фридрих Мудрый и Иоганн Твёрдый поддержали Реформацию. После смерти Георга Бородатого власть наследовал его брат Генрих, при котором лютеранство получило распространение^[82]. В 1560 году последний мейсенский епископ Иоганн IX^[нем.] передал баутценскому декану Иоганну Лайзентриту^[нем.] епископскую печать^[79]. После этого Иоганн IX перешёл в лютеранскую веру, а император и папский нунций в 1562 году назначили Лайзентрита администратором Лужицы^[83]. От серболужицкого варианта имени Иоганн, которое носили последние мейсенские епископы и первый баутценский декан, католиков вплоть до XX века называли «подъянские», то есть находившимися «под Яном»^[84]. Через лютеранство усиливались связи с Германией, католики Лужицы тянулись к Чехии и Польше. Протестантские священники стали поступать в немецкие университеты Виттенбергский (с 1538 года), Франкфуртский (с 1539 года), в Галле и Лейпциге. Католических священников готовили в Праге (с 1627 года), Вроцлаве и Кракове^[85].

В 1550 году было официально разрешено богослужение на лужицком языке^[8]. В это время возникла лужицкая письменность на двух алфавитах: лютеране пользовались немецким алфавитом, а католики — латинским. Исповедующие в основной своей массе лужицкие сербы оказались иноверцами по отношению к Польше и Чехии, остававшимися преимущественно католическими странами^[87]. Обратившись за советом по поводу перевода Библии на лужицкий язык, лужицкие лютеране получили от Лютера следующий ответ: «Зачем вы будете начинать напрасный труд? Что вам не хватает немецких книг? Ведь через сто лет о лужицком языке не будет и помину»^[88]. В 1514 году Ян Рак основал в Котбусе гимназию, которая впоследствии называлась «Universitas Serborum». В 1548 году Миклавш Якубица, служивший священником около города Жары (ныне в Польше), перевёл на лужицкий язык Новый Завет. Якубица не нашёл желающих его напечатать, и перевод остался в рукописи^[89]. В 1574 году видный деятель лужицкой Реформации Альбин Моллер издал первую серболужицкую печатную книгу^[90]. В 1597 году священник из Гёды Вьяцлав Варихий позволил напечатать в Баутцене верхнелужицкий перевод катехизиса Лютера^[89]. Во второй половине XVI века згожелецкий историк Христофор Манлий (ум. 1575) написал труд «Commentariorum rerum Lusaticarum» по истории Верхней и Нижней Лужице^[91]. В 1575 году в Гёде была основана серболужицкая латинская школа^[92].

В июне 1525 года чешский король направил городам Верхней Лужицы грамоту о необходимости предотвратить вспышку восстаний в деревнях. Тем не менее, под влиянием учения Томаса Мюнцера в деревнях прошли крестьянские волнения. В Райхвальде крестьяне помещика прогнали, а в Либерозе — убили. В 1525 году в округе Хойерсверды произошли самые большие волнения, в которых участвовали крестьяне из более чем 40 деревень. Они отправились в Прагу, где передали свои жалобы и просьбы королю. Однако после возвращения в Лужицу их предводитель Грегор Тварнушки был заключён в тюрьму^[93]. После жестоких пыток Тварнушки выдал имена двенадцати предводителей крестьян, и вскоре умер. Эти предводители были заключены в тюрьму Баутцена^[82]. В 1548 году в окрестностях Луккау в Нижней Лужице произошло крестьянское восстание, закончившееся казнью его предводителей, среди которых был Ян Борик^[94].

XVII—XVIII века

Тридцатилетняя война

Во время Тридцатилетней войны (1618—1648) в Лужице неоднократно происходили столкновения воюющих армий. Население страдало от контрибуций, грабежей, пожаров и эпидемий (прежде всего от чумы^[95])^[92]. Саксонские, шведские, имперские войска грабили каждую деревню, через которую проходили. Солдаты пытали, а часто и убивали тех, кто не успел сбежать или спрятаться в лесу. В Гнашвице из тринадцати сожжённых усадьб крестьян в живых осталась лишь одна пожилая женщина. Деревню Гермаройц под Котбусом грабили шесть тысяч наёмников. Убежищем для деревенских жителей были глубокие леса и неприступные болота. Около шестидесяти мужчин и более ста женщин с детьми и скотом 14 дней скрывались в местечке Балц, где скотине затыкали пасти, чтобы она не ревела от голода^[95]. В Кроствице шведы разграбили церковь, а священнику отрезали уши. Жителям деревни удалось прогнать шведов и освободить священника. Отправившись дальше, шведы подожгли монастырь Мариенштерн, разграбили церковь в Розентале и вывезли все драгоценности^[96].

Среди городов в Тридцатилетнюю войну особенно пострадали Баутцен и Котбус^[96]. Баутцен неоднократно осаждался. В 1620 году к городу подходило войско саксонцев, которые его подожгли и убили много жителей^[92]. Во время сражения между саксонским и чешским войсками Баутцен почти полностью сгорел: из 1500 домов неповреждёнными осталось лишь 182, погибло 500 человек^[97]. В 1638 году Баутцен захватывали шведы, которые наложили на него контрибуцию и разграбили все близлежащие деревни^[92]. Осенью 1639 года Баутцен был занят шведским войском под командованием Якуба Ванки. А спустя девять дней к городу подошло шведское войско во главе с Детлефом фон Ведельбушем, а немного позднее подоспело шведское войско во главе с генералом Хансоном. В надежде изгнать саксонцев из города шведы устроили новый пожар, в котором была разрушена церковь святого Николая (сохранилась в виде руин)^[97]. Солдаты принесли в Лужицу болезни, вызвавшие эпидемии^[92]. Так, в 1631—1632 годах в Баутцене разразилась чума, от которой умерло несколько тысяч человек^[97]. Самый крупный пожар, унёсший около 700 человеческих жизней, произошёл в 1634 году. Обширные земли были опустошены и обезлюдели^[92].

По Пражскому миру 1635 года^[98] Верхняя и бо́льшая часть Нижней Лужицы, входившие в состав Чехии, были присоединены к Саксонии. Бранденбургу отошли земли «вендского» уезда Курмарки^[англ.] и округа Котбус^[92]. К 1635 году многие города и деревни обезлюдели^[92] (в том числе в результате чумы), и навсегда прекратили своё существование. Одна из таких деревень — Варкаст под Мильквицем была выбрана серболужицким писателем Юрием Вингером (ум. 1918) в качестве образца для написания рассказа «Гронов»^[96]. Население серболужицких территорий сократилось более чем наполовину (за годы Тридцатилетней войны погибло более 50 % лужицких сербов^[99]), в отдельных районах — на две трети. На периферии Лужицы увеличилась численность немецких переселенцев, что повлекло дальнейшее сокращение серболужицкой языковой территории^[92].

Социально-экономическое положение

После окончания Тридцатилетней войны и заключения Вестфальского мира поля оставались невозделанными и население бедствовало от голода. Теперь крестьяне отрабатывали барщину собственными инструментами от восхода до заката, шесть дней в неделю. Помещики завладевали оставленными хозяйствами, меняли их на фольварки, сгоняли крепостных с их усадеб и присваивали усадьбы себе. Прежние порядки отработки барщины оставались только в крупных владениях, в том числе в Баутценском деканате, в монастырях Мариенштерн и Мариенталь^[100]. Кроме обработки помещичьей земли, крепостные крестьяне несли и другие повинности, включая ремонт дорог, стрижку овец, прядение льна и шерсти, участие на охоте, ночную стражу, уплату свадебного налога и налога на крещение. Помещик из Зонневальде взимал с крестьян собачий налог. Помещик имел право применять к крестьянам телесные наказания. Крестьян били, заключали в колодки, отнимали у них последнее зёрнышко^[101].

Феодальный гнёт серболужицкого и немецкого населения в Лужице сопровождался отказом крестьян от выполнения повинностей, их бегством, вооружёнными крестьянскими восстаниями. Лужицкие крестьяне бежали в Чехию, Саксонское курфюршество и Бранденбург. Новые хозяева не были заинтересованы в выдаче крестьян прежним владельцам. С 1631 до 1720 года из Лужицы бежало предположительно от шести до восьми тысяч крестьян. Вследствие этого лужицкий язык в ряде деревень полностью исчез. Адвокат Ян Михал Будар (1713—1789) из Верхней Лужицы помогал бедным, и оставил в наследство лужицким сербам своё состояние: этот фонд размером около 56 000 талеров просуществовал до первой четверти XX века, пока не был съеден инфляцией, которая разразилась в Германии в 1923 году^[102].

В 1712 году в районе Хойерсверды произошло восстание крестьян. Споры с крестьянами не утихали до 1720 года, пока курфюрст Саксонии не направил войско против «мятежных» крестьян. Приблизительно в то же время произошли восстания серболужицких крестьян в 55 деревнях в районе Котбуса. Крестьяне требовали отмены всех повинностей, в противном случае угрожали прогнать всех землевладельцев. В 1715 году состоялся съезд землевладельцев в Котбусе, на котором обсуждалось сопротивление крестьян. Около четырёх тысяч крестьян собрались у нижнелужицкой деревни Раддуш, откуда они хотели отправиться к королю в Берлин. Эти крестьяне были разогнаны королевским войском, а их вожди — Ханс Леман и Мето Далиц из Вербена были увезены в Кюстрин и приговорены к пожизненному заключению^[103].

В 1790 году в Саксонии произошли крестьянские волнения, отчасти вызванные засухой и плохим урожаем^[104]. В этих условиях в районах деревень Гёбельн, Кауппа и Шпревизе вода реки Малой Шпрее была отведена на помещичьи поля. Остановка водяных мельниц привела к нехватке муки и хлеба. Это вызвало восстание численностью около 600 человек^[105]. В 1794 году саксонский курфюрст перенёс празднование дня святой Марии (25 марта) на другой день, чтобы крестьяне в этот день трудились на барщине. Крестьяне евангелических приходов в Грёдице, Кёнигсварте, Кликсе, Лозе и Мальшвице с этим не согласились, и пошли в этот день в церковь. Помещик в Лозе Генрих фон Мушвиц в ответ на это под угрозой наказания потребовал от крестьян попросить у него прощения. 29 июля рассердившиеся крестьяне двинулись с палками на помещичий двор, где взяли с помещика обещание не требовать больше с них просьб о прощении и никого не наказывать^[105]. 11 августа плотник Цушка из Вайсколльма вместе с 24 другими предводителями восстания в Лозе были схвачен и приговорён к наказаниям и тюремному заключению^[106].

Серболужицкая культура

Новый Завет

М. Френцеля (1706)

Б. Фабрициуса (1709)

Михал Френцель (ум. 1706) перевёл Новый Завет на верхнелужицкий язык и разработал серболужицкое правописание. В 1697 году Михал Френцель передал свои книги вместе с письмом царю Петру I, который путешествовал в Голландию через Саксонию^[107]. Сын Михала Френцеля, Абрахам Френцель (ум. 1740) был историком, краеведом и сорабистом^[108]. Поляк Богумил Фабрициус (ум. 1741) служил священником в Нижней Лужице, и, выучив лужицкий язык, занимался переводами религиозных книг на котбусское наречие^[109]. Фабрициус основал в местечке Карен (ныне городской район Котбуса) серболужицкую типографию, где в 1706 году выпустил «Малый Катехизис», а в 1709 году — Новый Завет. В XVIII веке местность около Котбуса превратилась в центр нижнелужицкого литературного языка. Во время гонений на лужицкий язык при прусском короле Фридрихе Вильгельме I, Фабрициус способствовал сохранению серболужицких школ в районе Котбуса. Якуб Тицин (ум. 1693), учившийся в Силезии и Праге, в 1679 году издал грамматику лужицкого языка «Основы лужицкого языка, который называют также вандальским». В 1706 году в Праге была создана Лужицкая семинария, предназначенная для учащейся серболужицкой молодёжи. В 1716 году серболужицкими студентами Лейпцигского университета было основано «Серболужицкое проповедническое общество»^[109].

В 1779 году в Гёрлице было основано «Верхнелужицкое общество наук», членами которого были как немецкие, так и серболужицкие учёные. В 1782 году Ян Горчанский выпустил книгу «Размышления верхнелужицкого серба о судьбе своего народа…». Художник Генрих Теодор Вела (ум. 1805) известен своими пейзажами, среди которых были и Кавказские горы^[110]. Как многосторонний сорабист проявил себя евангелический священник Гадам Богухвал Шерах (ум. 1773). Развитием церковной жизни в Лужице занимался епископ Якуб Воский (ум. 1771). Священник в Радиборе Ян Михал Валда (ум. 1794) сочинял религиозные песнопения^[111]. Поэт Юрий Мень (ум. 1785) в стихотворении «Лужицкого языка возможности и восхваление в поэтической песне» отразил богатство и красоту лужицкого языка^[104]. Всего в XVIII веке на лужицком языке было издано около 200 книг^[112].

В XVIII веке серболужицкие просветители стали осознавать свою принадлежность не только к славянскому, но и к германскому миру^[113]. Немецкие учёные тоже проявляли интерес к культуре и языку лужицких сербов. Выходец из «Серболужицкого проповеднического общества» Георг Кёрнер в 1766 году выпустил труд «Филолого-критическое рассуждение о вендском языке и его пользе для наук». Священник из Верхней Лужицы Христиан Кнаут в 1767 году опубликовал работу «Обстоятельная церковная история так называемых верхнелужицких сербо-вендов», которая явилась энциклопедией сорабистики. Иоганн Готтлиб Гауптманн (ум. 1768) был автором «Нижнелужицкой вендской грамматики»^[114].

Угнетение лужицких сербов в Пруссии

В Верхней Лужице в XVII—XVIII веках саксонские власти, опасаясь рекатолизации, проводили умеренную политику, не чиня препятствий в развитии лужицкого языка^[115]. В Пруссии при короле Фридрихе I началась волна немецкой колонизации Лужицы. Так, в «вендском» уезде^[92] (в районе Котбуса) появилась 51 новая деревня. Германизация лужицких сербов вводилась множеством указов и предписаний, важнейшими из которых были следующие:

1667 год: Фридрих Вильгельм I запретил серболужицкие книги и распорядился устранить серболужицких проповедников из Курмарки^[англ.].
1668 год: консистория нижнелужицкого маркграфства разработала план ликвидации лужицкого языка в маркграфстве.
1705 и 1762 годы: в церквях и школах мужаковских деревень введён запрет серболужицких книг.
1717 год: приказ Фридриха Вильгельма I об устранении лужицкого языка из образования.
1735 год: приказ Фридриха Вильгельма I священникам и учителям о применении всех усилий для германизации лужицких сербов^[116].

По сравнению с началом XVI века территория сплошного расселения лужицких сербов к концу XVIII века уменьшился более чем вдвое. В Верхней Лужице насчитывалось около 500 лужицких деревень, в Нижней — около 300; ещё около 200 серболужицких деревень сохранялись за пределами Лужицы. Таким образом за 150 лет естественной ассимиляции и целенаправленной германизации в Верхней Лужице исчезло 90, а в Нижней Лужице — до 300 серболужицких деревень^[117].

Семилетняя война

В Семилетней войне (1756—1763) лужицкие сербы Саксонии должны были воевать против лужицких сербов Пруссии. Через Лужицу многократно проходили наёмники войск, требуя от городов и деревень уплату высоких податей. Целые деревни были сожжены^[118]. 14 октября 1758 года под деревней Хохкирх произошло одно из самых кровопролитных сражений Семилетней войны между прусским и австрийским войсками^[119].

XIX век

Первая половина XIX века

Немецкие власти видели причину необразованности лужицких сербов в их «убогом языке», который следовало искоренить. Ян Шиндляр в Нижней Лужице в 1813 году издал «Малый немецко-вендско-русско-польский словарь». Д. Б. Глован опубликовал назидательные сочинения, проповеди и церковные песнопения; выступал за использование в школьном обучении, наряду с немецким, лужицкого языка. Ян Дейка был издателем верхнелужицкой газеты «Сербский рассказчик и курьер», выходившей с 1809 по 1812 год и выступавшей против германизации^[120].

В 1813 году состоялось сражение при Баутцене между французами и саксонцами, с одной стороны, и пруссаками и русскими, с другой. Лужицкие сербы участвовали в битве под Лейпцигом 1813 года^[120]. Венский конгресс 1815 года заново разделил Лужицу: значительная часть Саксонского королевства вместе со всей Нижней Лужицей и северной и восточной частями верхнелужицкого маркграфства^[121] вошли в состав Пруссии. 200 тысяч лужицких сербов оказались во владениях Пруссии, 50 тысяч остались в Саксонии^[120]. Нижняя Лужица с Котбусским районом вошли в состав административного округа Франкфурт^[нем.] (провинция Бранденбург), а северная часть Верхней Лужицы — в состав административного округа Лигниц (провинция Силезия). На территории саксонской части Верхней Лужицы было образовано особое маркграфство^[122].

В это время усилился добровольный переход лужицких сербов от одноязычия к серболужицко-немецкому двуязычию^[123]. В 20—30-е годы XIX века представители серболужицкой интеллигенции выступили за сохранение лужицкого языка в школах. Усердным защитником лужицкого языка в это время был Дабит Богувер Глован^[124]. В Грайфенхайне, Грауштайне, Зорнове, Лозе и Лойтене усилилось сопротивление лужицких сербов против германизации в школах и церкви. В 1820-х годах государственная проверка в школах саксонской Верхней Лужице выявила незнание детьми немецкого языка. Так, например, в деревне Вуршен немецкий язык оставался для детей таким же чуждым, как латынь и греческий. Католический епископ и просветитель Франц Юрий Лок (ум. 1831) способствовал развитию образования в саксонской Верхней Лужице, проявляя заботу как к католическим, так и к евангелическим школам. Лок основал новые школы в Баутцене и Виттихенау^[125]. В 1817 году в Баутцене была основана учительская семинария, готовившая католических и евангелических учителей. С 1832 до 1846 через семинарию прошло около 50 серболужицких учителей. В 1851 году в Баутцене появилась Католическая учительская семинария. В 1835 году в Саксонии вышел новый закон о школьном образовании, согласно которому серболужицкие дети получали образование на немецком и лужицком языках. В серболужицких школах было разрешено использование Библии и катехизиса на лужицком языке^[126].

В Пруссии крепостная зависимость^[127] была отменена сначала в Котбусском районе в 1819 году, а в 1821 году и в других районах прусской Лужицы, в Саксонии крепостная зависимость просуществовала до 1832 года. При этом, прусские крестьяне должны были выкупать феодальные повинности^[128]. За первую половину XIX века численность лужицких сербов сократилась с 245 тысяч до 164 тысяч человек, что было следствием внутренней миграции и значительного оттока населения в поисках работы в другие районы Германии^[9].

Национальное возрождение

Национальное пробуждение лужицких сербов началось в Верхней Лужице на рубеже 1830-х — 1840-х годов. Из укрепившегося слоя зажиточных крестьян вышли молодые люди, которые шли учиться в гимназии, учебные заведения Праги, Лейпцига и Бреслау. Здесь они знакомились с деятелями чешского и словацкого национального возрождения: Й. Добровским, Я. Пуркине, В. Ганкой и Я. Колларом. Серболужицкие деятели Б. А. Клин и Г. Любенский обновили «Серболужицкое проповедническое общество» («Сорабию») в Лейпциге. По инициативе Любенского были составлены словарь и «Краткая грамматика серболужицкого языка согласно будишинскому диалекту»^[9]. Центральная фигура серболужицкого возрождения^[129] — Ян Арношт Смолер основал в Бреслау «Академическое общество лужицкой истории и языка». М. Домашка, К. А. Мосак-Клосопольский и Х. Имиш основали в Баутцене «Societas slavica Budissinensis». Возникли общества семинаристов «Swoboda» и «Lubin». Из обществ вышли такие серболужицкие патриоты, как Ян Радысерб-Веля и К. А. Коцор. Серболужицкими католиками в Праге было основано общество «Сербовка», которое должно было покровительствовать лужицкому языку и пробуждать любовь к серболужицкому народу. Из этого общества вышли М. Горник, М. Андрицкий, Я. Барт-Чишинский^[130]. В 1839 году Лужицу посетил словацкий деятель Л. Штур^[131], который написал статью о новооткрывшейся в Саксонии славянской народности и первый подал другим славянам весть о ней и её пробуждении (Гильфердинг, 1868). Статья его была переведена и в русско-польской «Деннице»^{[~ 7]}^[132]. В начале 1840-х годов в Лужице побывал русский филолог И. Срезневский, открывший лужицких сербов для русской науки^[133].

В 1842 году учёный Я. П. Йордан издавал журнал «Jutrnička». Г. Зейлером была основана газета «Tydźenska Nowina». Я. Смолером был издан сборник «Песни верхне- и нижнелужицких сербов»^[134]. На слова Г. Зейлера композитор К. А. Коцор написал песню «Прекрасная Лужица»^[135]. Благодаря стараниям Я. Смолера было создано научно-просветительское общество «Матица серболужицкая». Для публикации научных работ и литературных произведений был создан журнал «Časopis Maćicy Serbskeje». За полвека своего существования «Матица серболужицкая» напечатала публикации на 330 тысяч экземпляров^[136].

Национальное движение во время революции (1848—1849)

Во время революции в Германии в 1848 году текстильные рабочие в прусско-лужицких городах Котбусе, Зенфтенберге, Пайце, Шпремберге требовали работу и повышение заработной платы. Почти во всех прусско-лужицких городах рабочими, ремесленниками и интеллигенцией были основаны политические клубы. 13 октября 1848 года было создано «Демократическое центральное общество Нижней Лужицы»^[137]. В 1848 году котбусским областным советником фон Вердек был основан еженедельник на лужицком языке «Bramborski Serbski Casnik», редактором которого с 1864 по 1915 год был К. Швеля^[138].

В ходе революции в Австрии крестьяне выступили с требованиями ликвидации феодальных отношений. 17 марта 1848 года более 150 крестьян из 39 деревень, подчинявшихся монастырю Мариенштерн, собрались в Лейне. В петиции к настоятельнице монастыря от 31 марта крестьяне среди прочего требовали устранения помещичьих рент, передачу правосудия государству. В марте 1848 года крестьяне из Кёнигсварты потребовали от помещика продления уплаты ренты с 55 лет на 100 и 110 лет. Похожие требования выдвигали крестьяне из 44-х деревень под Баутценом, из Гаусига и Хальбендорфа и других мест. По примеру городов крестьяне Верхней Лужицы создавали свои общества для отстаивания требований. Покровителем крестьянского движения в прусской Верхней Лужице Г. Зейлером в ноябре 1848 года было основано сербское крестьянское общество. Основным методом крестьянской борьбы за изменение социальных и политических отношений в деревне были петиции. Руководящую роль в движении крестьян играло серболужицкое крестьянское общество из Радибора^[138]. В петиции к областному ландтагу Саксонии, принятой на собраниях в Борнице и Кватице, крестьяне требовали равноправия лужицкого языка^[139].

Опорой крестьянского движения были деревенские учителя (в том числе Я. Бартко, Ян Радысерб-Веля, Ян Мелда, К. А. Коцор), а также демократические силы Баутценского и Каменского патриотического общества. 25 марта 1848 года Ян Веля и Ян Бартко начали издавать еженедельник «Serbski Nowinkar», в котором рассказывали о ходе революции в Европе, выступали за равноправие лужицких сербов^[140]. Большое значение для серболужицкого национального движения имела петиция к саксонскому правительству за равноправие лужицких сербов, известная как Матичная петиция или «Великая просьба лужицких сербов». В её разработке приняли участие священники Х. Имиш, Г. Броск, Я. Кучанк, М. Домашка и учителя Ян Бартко и Ян Мелда^[141]. Матичная петиция содержала требование о праве использования лужицкого языка в серболужицких школах, церковных службах (в воскресные и праздничные дни) и судопроизводстве (допрос, защита, протокол и приговор на лужицком языке)^[142].

На проходивший в 1848 году в Праге Славянский конгресс было приглашено до 30 делегатов от лужицких сербов, однако участие принял только П. Йордан^[143]. 5 сентября 1848 года было образовано объединение серболужицких обществ под председательством юнкера Гуго Зейферта. До апреля 1849 года оно объединяло 22 серболужицких общества из около двух тысяч членов. Это была первая в истории организация, охватывавшая почти весь серболужицкий край Верхней Лужицы^[143]. После поражения революции серболужицкое национальное движение стихло, почти все серболужицкие общества были распущены^[144].

Вторая половина XIX века

См. также статью: Лужицкие сербы в Техасе^[англ.]

В Пруссии закон 1850 года отменил для крестьян феодальные повинности. В Саксонии пять лет спустя был упразднён феодальный суд. Из-за слабого развития промышленности в Лужице рабочих мест не хватало. Всё большее количество молодёжи в поисках работы уезжало из Лужицы. В Дрездене серболужицкая молодёжь через маклеров устраивалась на работу на специальной ярмарке, которая регулярно проходила 2 января^[145].

Бедность в середине XIX века вынуждало большое количество людей эмигрировать из Европы в заморские страны. В Лужице в 1848 году группу эмигрантов в Австралию возглавил священник Каплер из Вайсенберга. В 1854 году новую группу серболужицких эмигрантов из Верхней Лужицы численностью около 600 человек в США руководил евангелический священник Ян Килиан. В Техасе эмигранты основали селение Сербин, где в школах и богослужении до смерти сына Килиана — Германа в 1920 году использовался лужицкий язык. Селения эмигрантов из Нижней Лужицы в Австралии близ Мельбурна^[146] были меньшего размера и рассеяны^[147].

Немецкие капиталисты строили в Лужице железные дороги, основывали угледобывающую и химическую промышленность^[148]. Текстильная промышленность в Лужице сосредоточилась в Котбусе, Финстервальде, Форсте и Шпремберге. В Мужаковской голи возникла стекольная промышленность. В 1872 году к северу от Зенфтенберга началось производство брикетов из бурого угля. В 1880-е годы в Лужице были открыты новые карьеры бурого угля и брикетные заводы^[149]. Поскольку серболужицкой буржуазии не существовало, лужицкие сербы могли участвовать в этих предприятиях только в качестве рабочей силы^[148]. Трудное положение крестьян побуждало их переходить в класс рабочих. С развитием промышленности в Лужицу приезжали на заработки итальянцы, поляки, словаки и украинцы. Серболужицкие рабочие утрачивали связь с деревней и лужицким языком^[150].

Новый размах национального движения

Рост эмиграции и неудовлетворённость серболужицкого народа в 1851 году побудили правительство Саксонии направить в Лужицу комиссию для обследования отношений в школах. Воспитание серболужицких учащихся школ в славянском духе было запрещено. Преподавание лужицкого языка было сокращено саксонским правительством с четырёх до одного часа в неделю. В 1862 году в районах Ротенбурга и Хойерсверды, где обучалось 5000 серболужицких и 1500 немецких учащихся школ, было разрешено преподавание на лужицком языке. В 1856 году лужицкий язык был разрешён в Котбусской гимназии^[151]. В новое поколение серболужицкой интеллигенции вошли Ю. Э. Велан, М. Горник, К. А. Енч, Г. Йордан, К. Швеля и К. А. Фидлер. В 1860 году под редакцией М. Горника начался выпуск журнала «Łužičan»^[152].

Центром научной и культурной жизни лужицких сербов был Баутцен. В 1860 году здесь был основан хор «Lumir»^[152]. В 1862 году в Баутцене состоялось первое театральное представление на лужицком языке. В 1866 году был напечатан словарь верхнелужицкого языка К. Б. Пфуля. В это время проявили себя первые серболужицкие поэтессы Г. Вичазец и М. Имишова. В 1862 году появились католическое и евангелическое книжные общества, которые заботились распространением серболужицких книг^[153]. До пасхи 1884 года евангелическим обществом, насчитывавшим три тысячи членов, было издано литературы на 286 тысяч экземпляров^[154].

Политика германизации в Германской империи

Посредством политики «Культуркампф» германский канцлер О. Бисмарк планировал осуществить окончательную германизацию восточных провинций Пруссии. Немецкий стал единственным языком в официальной сфере и преподавании. В Германской империи развернулась политика, направленная против лужицких сербов, с целью быстрой и, по возможности, тихой германизации. Газеты сообщали о слабой жизненной воли серболужицкого народа и скорой его смерти. Фальсифицировались данные при подсчёте численности населения в Лужице. Деятельность серболужицких патриотов обесценивалась как музейное дело^[156]. Ненемецкие национальности в Германии рассматривались как чуждые, и поэтому — как вредные элементы. Немецкий этнограф Р. Андре писал о тихом отмирании серболужицкого народа и его языка^[157].

В 1875 году власти Лигница издали предписание об устранении лужицкого языка из школ прусской части Верхней Лужицы. Учителя, осуществлявшие жестокую германизацию детей, получали премии из специального фонда. В середине 1870-х годов из школьного обучения были изъяты двуязычные учебники^[157]. Лигницкий школьный советник Бок, в подчинении которого были школы Нижней Лужицы, обратился к своим учителям с такими словами: «Вы должны помогать искоренению лужицкого языка. Сербский народ всё равно умирает. Для него же будет лучше ускорить его агонию»^[158]. Детям под угрозой телесных наказаний запрещалось говорить друг с другом на родном языке^[159]. С устранением лужицкого языка в педагогических институтах Райхенбаха и Хойерсверды был положен конец подготовки серболужицких учителей в Пруссии. В 1888 году прусский министр фон Гослар распорядился устранить серболужицкое обучение в гимназии Котбуса. Серболужицкие учителя переводились в немецкие школы. Священник из Шлайфе Ю. Э. Велан, выступавший против преследования лужицкого языка в церкви и школах, был поставлен под присмотр полиции. С 1848 по 1880 год количество серболужицких приходов Нижней Лужицы, имевших своих серболужицких священников, сократилось с 42 до 18. Регулярные церковные службы на лужицком языке проводились только в 14 приходах. При этом в немецких приходах в 1885—1886 годах числилось 17 серболужицких священников. В 1885 году консистория в Бреслау запретила серболужицкое молитвенное обучение^[160].

После 1871 года новая волна вытеснения лужицкого языка из школы и церкви началась и в Саксонии. 26 апреля 1873 года здесь был принят закон о школьном образовании, который ограничивал, но не запрещал употребление лужицкого языка^[161]. Таким образом, политика германизации в Саксонии отличалась от политики в Пруссии. В саксонской Верхней Лужице мероприятия против лужицкого языка вызывали сопротивление со стороны лужицких сербов. В 1876 году серболужицкий букварь имелся лишь в 12 из 51 серболужицкой школы Баутценского школьного округа^[162].

Развитие культуры

Сильное влияние на серболужицкое национальное движение в борьбе за права лужицкого языка в общественной жизни, школе и церкви в середине 1870-х годов оказали «младосербы» — новое поколение серболужицкой интеллигенции, сплотившейся вокруг Я. Барта-Чишинского, А. Муки, Б. Крауца и Я. А. Голана. А. Мука провёл демографические исследования, результатом которых стало издание в 1884—1886 годах^[163] обстоятельной работы «Статистика лужицких сербов»^[164]. В 1875 году Я. Барт-Чишинский и А. Мука провели в Кроствице первое собрание серболужицких студентов — «схадзованку». Для защиты родного языка и культуры в последней трети XIX века лужицкие сербы собирались в деревенских обществах, которые создавались в основном в саксонской Верхней Лужице. В Нижней Лужице в 1880 году возникло нижнелужицкое отделение «Матицы серболужицкой». В 1883 году А. Мука выступил с предложением создать союз серболужицких обществ^[165]. В 1884 году вышла свет первая обширная «История серболужицкого народа»^[146] (в.-луж. Historija serbskeho naroda) в соавторстве польского историка А. Богуславского и М. Горника^[166].

В Нижней Лужице возникло общество учащихся средних школ «Zwěsk serbskich pśijaśelow», первым председателем которого в 1891 году стал Вилем Новы. Немалое влияние на национальный образ мыслей лужицких сербов оказывали немецкие славянофилы: этнографы, поэты и публицисты. Так немецкий учёный родом из Ганновера Г. Зауэрвайн с 1875 года часто бывал в Лужице, выучил оба лужицких языка и сочинял на них стихи. В своих статьях Г. Зауэрвайн выступал в защиту лужицких сербов от шовинистических выпадов^[166].

С развитием капитализма большинство крестьян обеднело. В Верхней Лужице были основаны общества серболужицких крестьян: в Хойерсверде в 1884 году и в Паншвице в 1888 году. В других деревнях возникли крестьянские сберегательные общества. В Нижней Лужице инициатором объединения серболужицких и немецких крестьян выступил прусский барон фон Вердек. Движение крестьянских обществ было поддержано Я. Барт-Чишинским, М. Горником, М. Андрицким и Г. Кубашем^[167].

Начало XX века

В лужицкой голи происходило развитие угольных шахт и фабрик, и серболужицкие крестьяне вынуждены были переселяться в города, в том числе в Вайсвассер, Зенфтенберг и Шпремберг^[168]. В конце XIX — начале XX века территория лужицких сербов сокращалась в районе города Гёрлица в Верхней Лужице и городов Котбус, Зенфтенберг, Шпремберг в Нижней Лужице, где были обнаружены залежи бурого угля^[169]. В 1907 году представители профсоюзов лужицких шахт и «Общества нижнелужицких угольных фабрик» сформулировали требования к угольным предпринимателям, среди которых было повышение зарплат, ограничение сверхурочных часов, двухчасовой перерыв при 12-часовой работе^[170]. С наступлением мирового экономического кризиса (1900—1903) малые и средние крестьяне ещё более обеднели, и в Верхней Лужице усилилось крестьянское демократическое движение. С возвращением Я. Барта-Чишинского на родину в 1903 году национальные идеи «младосербов» сплелись с серболужицким крестьянским движением, которое было направлено против привилегий помещиков. Крестьяне Верхней Лужицы боролись за пересмотр охотничьего закона^[171]. А. Барт пропагандировал идею поселенческого движения. Для дальнейшего развития серболужицкого национального движения большое значение имела предвыборная борьба в пятом и восьмом избирательных районах в 1909 году^[172], закончившаяся победой серболужицкого движения^[173].

После смерти Я. Барта-Чишинского в 1909 году серболужицкое национальное движение возглавили молодые патриоты: А. Барт, Я. Дворник, Ф. Краль, М. Навка, Ю. Слоденк, Б. Швеля^[172]. Немецкий публицист пангерманских убеждений Курд фон Штранц в 1904 году в журнале «Nord und Süd» так отзывался о лужицких сербах: «Пусть лужицкий язык дальше живёт на вечеринках с прядением и в старых песнях, однако в общественной жизни, в церкви и школе он должен исчезнуть. Это национальный долг учреждений, в руках которых судьба этого малого народа»^[173]. В 1910 и 1912 годах лужицкие сербы саксонской Верхней Лужице при активном участии А. Барта выступали с акциями протеста против школьной политики, направленной на уничтожение лужицкого языка^[174]. В 1912 году лужицкие сербы сформулировали новые требования к властям Саксонии, в частности, чтобы детей в школах учили не только читать, но и писать по-лужицки, и чтобы обучение на лужицком языке велось не только в первом и втором, но во всех классах^[175].

В это время были основаны новые серболужицкие общества, которые получили распространение и в прусской Лужице. В 1911 году в Лозе возникло общество «Гандрий Зейлер», которое в начале своего существования насчитывало 200 членов. В 1912 году действовало 10 центральных и 51 местное общество. Кроме серболужицких обществ в деревнях существовали также немецкие объединения^[176]. С 1900 до 1914 года серболужицкими обществами было организовано около 250 театральных представлений^[177]. В 1897 году началось строительство «Сербского дома»^[178]. 13 октября 1912 года в Хойерсверде состоялось собрание представителей 31 серболужицкого общества, в которых состояло более трёх тысяч членов. На нём было выбрано временное руководство образуемого Союза лужицких сербов — «Домовины»^[179]. В Первую мировую войну многие лужицкие сербы были отправлены на фронт. Выпуск большинства серболужицких газет и журналов прекратился^[180].

Новейшее время

Веймарская республика

13 ноября 1918 года был образован Серболужицкий национальный комитет, который выступил за автономию Лужицы и равноправие национальных меньшинств — равноправное представительство в парламенте, применение лужицкого языка в судах и государственных учреждениях, создание в Лейпцигском университете кафедры сорабистики и учебного заведения для подготовки преподавателей лужицкого языка. Священники католической и евангелической веры отвергали сепаратистские настроения. Власти Германии опасались «чешской опасности» — желании лужицких сербов присоединиться к Чехословакии, правительство которой не собиралось этого делать^[181]. Ссылаясь на «14 пунктов» Вильсона, серболужицкие лидеры выдвинули требование о самоопределении^[182]. В 1919 году вожди лужицких сербов обратились к Версальской конференции, требуя образования независимого (от Германии и Чехии) государства. 21 января 1919 года А. Барт вместе с своим секретарём А. Чёрным прибыли в Париж, однако их вопрос не рассматривался^[181]. В номере официального издания СНК — «Сербске слово» от 25 января 1919 сообщалось, что «лужицкие сербы отдают решение своей судьбы в руки Антанты. Лужицкие сербы не имеют намерения ни оставаться в составе немецкого союза, ни основать вместе с чехами одну республику… Они хотят свободное серболужицкое государство. За это требование выступают сербы-лужичане обеих конфессий»^[183]. По возвращении из Парижа осенью того же года А. Барт был сразу арестован за «государственную измену» и приговорён к трем годам заключения^[181]. К различным срокам заключения или денежным штрафам были приговорены и другие активисты серболужицкого движения^[184].

Образовалось альтернативное движение «Верные саксонские венды», ряды которого составляли учителя с «общегерманским образом мышления» и зажиточные крестьяне. В 1920 году при правительстве был создан «Вендский отдел», задачей которого было «усиление работы по внедрению общегерманских идеалов в вендских районах, содействие широкой разъяснительной работе о предательском по отношению к государству характере всяких вендских национальных устремлений» и «разоблачение вендского национального сознания как враждебного государству». С упразднением Серболужицкой семинарии в Праге в 1921 году были прерваны давние связи между серболужицкими католиками и славянскими соседями^[184]. В том же году было восстановлено Мейсенское епископство, задачей которого было усиление немецкого влияния на серболужицких католиков^[185]. После принятия в 1919 году школьного закона, гарантировавшего занятия лужицким языком три часа в неделю, этот язык продолжал вытесняться из образовательных планов, а также из богослужения. В собор серболужицких католиков в Баутцене в 1925 году вместо серболужицкого был назначен немецкий священник. К 1930-м годам в церквях Нижней Лужице осталось всего три священника, говоривших по-лужицки. Учителя-германизаторы получали «восточную надбавку». Детям было запрещено разговаривать на родной языке на переменах и в семье. Националистическая печать устраивала регулярные кампании против лужицких сербов^[184].

В 1919 году возникла лужицкая народная партия, выступавшая за национальное равноправие, национализацию крупных предприятий промышленности, поддерживала требования крестьян за справедливое перераспределение земли. В 1919 году в Баутцене был открыт Серболужицкий народный банк, имевший филиалы по всей Лужице. В 1920—1921 годах возобновила свою деятельность «Домовина», которая с 1921 года проводила ежегодные съезды^[186]. В 1920 году был образован серболужицкий союз «Сокол»^[187]. В 1925 году возник Серболужицкий народный совет, выступивший представительным органом серболужицкого народа по отношению к государственной власти. В 1926 году был образован Лужицкий крестьянский союз. В 1923 году был создан Союз серболужицких певческих обществ, в 1924 году — Театральный союз^[186]. Представители лужицких сербов вошли в образованный в 1924 году Союз национальных меньшинств Германии^[188]. В этот исторический период издавалось 12 серболужицких газет и журналов, художественная и научная литература^[189]. В 1920—1930-х годах лужицкая этническая территория сокращалась в основном на юго-западе, где осуществлялась добыча камня и велось строительство промышленных предприятий^[169]. В меморандуме правительству Германии от 1931 года лужицкие сербы писали: «нашим детям запрещается в школе, а часто и вне школы разговаривать между собой на родной языке». Как и прежде, немецкие учителя обходили дома, требуя от родителей не говорить с детьми на лужицком языке^[190].

Период национал-социализма

На выборах в Рейхстаг в 1932 году большинство лужицких сербов, особенно в прусской Лужице, проголосовало за нацистов. Сразу после прихода нацистов к власти в 1933 году начался открытый террор. Нацистская власть внушала населению, что лужицкие сербы могут стать опорой для враждебных государств — Чехословакии и Польши. Многие серболужицкие патриоты были арестованы, а национально ориентированные священники и учителя стали в принудительном порядке выселяться из Лужицы. «Сокол», Лужицкий крестьянский союз и ряд газет были закрыты^[189]. Связи с Чехословакией и другими славянскими странами были запрещены. С 1933 по 1936 год за рубежом прошли акции протеста против германизации и притеснений лужицких сербов. В защиту лужицких сербов в Чехословакии были организованы сотни митингов, в июле 1933 года в Мнихово-Градиште состоялась тридцатитысячная демонстрация. Чешское Общество друзей Лужицы призвало спасти культуру серболужицкого народа. В сентябре 1933 года в Лигу наций был направлен совместный меморандум о положении лужицких сербов в Германии. После массовых протестов власти сменили тактику. Лужицкий язык вытеснялся из общественной сферы без прямого насилия. Учительские места отдавались предпочтительно «чистокровным немцам». Общение детей между собой в школах допускалось только по-немецки. С 1936 года власти ужесточали меры против лужицких сербов. «Венды» отныне считались немцами, говорящими на другом языке, упоминание же о них в печати должно было исчезнуть. Серболужицкие надписи на могильных надгробиях подлежали устранению. Около 60 названий населенных пунктов были заменены с лужицкого языка на немецкое звучание^[191].

В 1934 году в Радиборе и в 1935 году Хойерсверде прошли песенные праздники, студенты на митингах выражали стремление сохранить лужицкую самобытность. «Домовина» отказывалась вступать в «Союз немецкого Востока» и принимать новый устав от ноября 1936 года, по которому она бы называлась «Союзом немцев, говорящих по-вендски». 18 марта 1937 года её председатель Павол Недо получил от администрации Баутцена уведомление, согласно которому из-за отказа от принятия нового устава все мероприятия «Домовины» отныне рассматривались «как направленные против сохранения общественного спокойствия, безопасности и порядка»^[192]. Обнародование уведомления в вендской прессе не дозволялось. В этот день Домовина была фактически упразднена^[193]. После этого были ликвидированы все серболужицкие газеты и журналы, запрещены все общества и союзы. Публичная деятельность «Матицы Серболужицкой», переименованной в «Лужицкое литературное общество», была запрещена. В 1941 году собственность с библиотекой и архивом «Матицы» была конфискована. Многие фонды библиотеки, как и архив, были уничтожены. Серболужицкий музей, типография, издательство и книжный магазин были закрыты^[192]. По переписи населения 1939 года^[нем.] в Германии проживало 425 человек лужичан^[194]. Продолжилось принудительное выселение серболужицкой интеллигенции и аресты. Председателю «Домовины» запретили появляться на родине. В конце 1940 года из Лужицы были изгнаны 25 учителей, все католические священники и 11 евангелических пасторов. Через тюрьмы и концлагеря прошли серболужицкие деятели Я. Цыж, Ю. Цыж, Я. Мешканк, К. Янак. Не дожили до окончания войны содержавшиеся в концлагерях А. Андрицкий и М. Грольмусец^[195].

Согласно обнаруженному документу, Гитлер планировал выселение лужицких сербов в Эльзас-Лотарингию, а французов — на реку Шпрее. Как отмечал советский историк М. Семиряга, «только победа Советского Союза… спасла лужицкий народ от гибели в шахтах Эльзас-Лотарингии»^[196]. По плану Гиммлера, разработанного в 1940 году, основную массу лужицких сербов планировалось переселить в генерал-губернаторство в Польше для образования трудовой армии, состоящей из славян^[197]. Согласно этому плану, население генерал-губернаторства должно было состоять кроме «остатков неполноценного местного населения» и депортированного сюда населения «восточных провинций» также из населения различных районов Германии с «неполноценными человеческими и расовыми качествами»^[198]. Во время Второй мировой войны почти все молодые мужчины были призваны на фронт. Часть из них, изменив свои фамилии на немецкие, отказалась от своего народа^[199]. Освобождение Лужицы советской армией от немецких войск началось 19 апреля 1945 года. Бауцен был освобождён 21 апреля^[200].

Советская оккупационная зона (1945—1949)

Серболужицко-чехословацкая карта Лужицы (1945)

После Второй мировой войны германизация сербов ускорилась после того, как в Лужицу переселились немцы из Чехословакии и Польши^[201]. 9 мая 1945 года в Праге был образован Серболужицкий национальный комитет, развернувший агитацию за отделение Лужицы от Германии^[202]. 10 мая возобновила свою деятельность «Домовина»^[203]. В меморандуме от 12 мая 1945 года лужицкие сербы поставили вопрос о «тесном сотрудничестве с соседней Чехословакией под защитой победоносного Советского Союза». В «Меморандуме лужицких сербов — славянского народа в Германии, который просит освобождения и присоединения к Чехословакии» от 1 июня 1945 года предлагалось учредить единую административную область Лужицы (площадью около 10 тысяч км², с населением в 900 тысяч человек: «в границах соседней Чехословакии под охраной Советского Союза»)^[204]. Правительство Чехословакии выступило с моральной и финансовой поддержкой лужицких сербов: в чехословацких городах Варнсдорф и Ческа-Липа была создана серболужицкая гимназия, организованы серболужицкие радиопередачи и издание серболужицких текстов Румбурке. В сентябре 1945 года Серболужицким национальным комитетом и «Домовиной» был создан Национальный совет, который сконцентрировался на вопросах внешней политики. Добиваясь независимости Лужицы, Национальный совет обращался с меморандумами к Бенешу, Сталину и в ООН^[203]. 7 января 1946 года Национальным советом был принят новый меморандум о принятии лужицких сербов в ООН. В марте 1947 года «Домовина» обратилась с новым меморандумом к Конференции министров иностранных дел в Москве, в котором выступала с предложением включить в мирный договор пункт о политической самостоятельности Лужицы, обязав Германию компенсировать ущерб, который был причинён лужицкому народу^[205]. Советский историк М. Семиряга, работавший в советской администрации в Восточной Германии^[4], отмечал: «требования лужицких сепаратистов несостоятельны… Лужицкому народу могут быть предоставлены возможности для его свободного развития только в рамках единой, независимой, демократической Германии»^[206].

Германская Демократическая Республика

В 1950-е годы возникли Институт серболужицкого народоведения, Институт сорабистики в Лейпцигском университете, Серболужицкое педагогическое училище в Баутцене, издательство «Домовина», Государственный ансамбль серболужицкой народной культуры, серболужицкие школы^[203]. 11 января 1951 года были выработаны директивы по реализации закона «Об охране прав лужицкого населения», согласно которым местные органы власти районов Баутцен, Каменц, Лёбау, Хойерсверда и Ниски должны были издавать распоряжения на немецком и лужицком языках. На обоих языках должны были быть написаны дорожные знаки, названия населённых пунктов и вывески на служебных зданиях в этих районах^[207]. В последующие десятилетия с воссозданием лужицкой печати и школ произошёл культурный подъём лужицкого народа. «Домовина» попала в зависимость от Социалистической единой партии Германии. В 1952 году лужичане оказались в двух образованных округах ГДР — Котбусском и Дрезденском. Территория расселения в 1950-е годы не превышала 6 тысяч км², из которых ¾ относились к Верхней Лужице. Протяжённость этой территории составляла 105 км с севера на юг и 48 км с запада на восток. В пограничных районах с Чехословакией и Польшей проживали потомки немецких колонистов, поселившихся здесь в Средние века^[208].

С начала 1950-х годов Социалистическая единая партия Германии стала притязать на ведущую роль в решении серболужицких вопросов. В 1950 году председатель «Домовины» Павол Недо под давлением СЕПГ вынужден был подать в отставку. С 1965 по 1989 год раз в четыре-пять лет проводились фестивали серболужицкой культуры. В середине 1950-х годов в связи со строительством электростанций и комбината по переработке бурого угля «Шварце Пумпе» в округ Котбус прибыло значительное количество немецких рабочих, при этом исчезло множество серболужицких деревень. Патриотические настроенные лужицкие сербы, выступившие против такое развития, были подвергнуты запрету заниматься профессиональной деятельностью и арестам^[209]. С 1924 года по начало XXI века в результате освоения месторождений угля в Лужице было полностью или частично снесено более ста деревень^[210]. По данным Архива разрушенных деревень в Нови-Рогове к 2007 году было выселено 136 населённых пунктов^[211].

В конце 1950-х годов поддержка развития серболужицкого языка и культуры существенно сократилась. Инструкция 1962 года предписывала преподавание в школах естественнонаучных предметов и математики исключительно на немецком языке^[209]. С 1962 по 1964 год количество учащихся на лужицком языке снизилось с 12 800 человек до 3200. Однако с середины 1970-х годов количество таких учащихся стало расти — на шесть тысяч человек в год^[212]. C начала 1950-х годов до 1979 года количество серболужицких школ сократилось со 140 до 61^[213]. В 1970-е годы сотрудниками Института Серболужицкого народоведения АН ГДР была написана история лужицких сербов в четырёх томах^[201]. В середине 1980-х годов «Домовина» начала диалог с католической и евангелической церквями^[212]. Созданное в ноябре 1989 года лужицкое Национальное собрание ставило одной из целей преодоление административно-территориальной разобщённости Лужицы^[212]. Во время демонстраций 1989—1990 годов в Лужице появились лозунги: «Иностранцы и венды — вон!», «Коммунистов и сербов в газовые камеры!»^[214].

ФРГ

В 1990 году «Домовина» и правительство Германии провели переговоры, подписав объединительный договор о восстановлении единства Германии. Запись протокола к статье 35 гарантировала лужицким сербам защиту национальной самобытности. Конституции Саксонии и Бранденбурга от 1992 года закрепили поддержку языка, культуры и традиций лужицких сербов. В 1991 году был основан Фонд серболужицкого народа, через который осуществляется финансирование серболужицких учреждений. Развитие месторождений бурого угля в Лужице ставит под угрозу дальнейшее сокращение серболужицкой территории^[215]. С объединением Германии в 1990 году лужицкая молодёжь вынуждена была уезжать на заработки в более богатые западные районы Германии. Произошло снижение интереса к родному языку. Из-за сокращения количества учеников сократилось число школ с преподаванием на серболужицком языке. Исчезновение Чехословакии, длительное время игравшей роль «материнского» государства для лужичан, и ориентация Чехии и Польши на евроатлантические структуры привело к заметному снижению у чехов и поляков интереса к лужицким сербам, ослаблению межславянских связей, что негативно отразилось на национальной идентичности лужичан^[216] (в.-луж. serbskosć^[217]). У многих молодых людей стало преобладать ощущение принадлежности к немецкой идентичности^[218].

На территории «Лужицкая поселенческая область» лужицкие сербы были признаны коренным народом. Этот район имеет федеральный статус «традиционное районное поселение». В соответствии с законами муниципалитеты этой территории несут ответственность за сохранение, развитие лужицких языков и поощрение серболужицкой культуры.

См. также

Серболужицкий эпос

Примечания

Комментарии

↑ В период раннего Средневековья серболужицкая языковая область на севере доходила до Кёпеника в окрестностях Берлина, на юге захватывала Чешские и Йизерские горы, на востоке достигала рек Квиса и Бубр. К западу от Зале отдельные поселения лужицких сербов доходили до северной Баварии. См.: Stawizny Serbow. — Budyšin, 1977. — Т. I. Wot spočatkow hač do lěta 1789. — С. 25, 26.
↑ Термин «лужицкие сербы» преобладает в современной российской историографии, см. работы историков-сорабистов Л. П. Лаптевой (ум. 2016) и К. В. Шевченко: Лаптева, Л. П. Российская сорабистика XIX—XX веков в очерках жизни и творчества её представителей. — М.: Научный центр славяно-германских исследований ИСБ РАН, 1997. — С. 106—109, 127. Архивировано 1 декабря 2017 года.
↑ Первоначально сербы были небольшим племенем, населявшим земли по берегам реки Мульда, позднее они образовали племенной союз, подчинив все соседние славянские племена (далеминцев, колодичей, сусельцев, житичей, худичей, нелетичей и других) в междуречье Зале и Эльбы. К IX веку в состав сербского племенного союза вошли земли к востоку до реки Одер, в результате чего этноним «сербы» распространился среди лужичан, мильчан и других племён.
↑ Всего же между франками и славянами произошло 30 войн, см.: Санчук, Г. Э. Особенности формирования этнического самосознания у полабских славян (VI—X вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. — М.: Наука, 1982. — С. 199.
↑ Голью (то есть голая земля) лужицкие сербы называют северную часть Верхней Лужицы — песчаную, поросшую кустарником бесплодную местность. См.: Жизнь европейских народов: Жители средней Европы. — 1883. — С. 254.
↑ Наверху: основание деревни — помещик вручает локатору владетельную грамоту, поселенцы рубят лес и строят дом. Внизу: суд в новой деревне — иностранец (uz wendic man) стоит слева. Иллюстрация из «Саксонского зерцала». См.: Zahrodnik, Ludwig и др. Serbske stawizny. — Budyšin: Domowina, 2009. — С. 23. — ISBN 978-3-7420-1385-9.
↑ Путешествие в Лужицы весной 1839 // Денница : журнал. — 1842. — № 1—2.

Источники

↑ Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 105. Архивировано 22 апреля 2021 года.
↑ Под ред. Тишкова, В. А. Народы и религии мира. Энциклопедия. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — С. 295, 296. Архивировано 30 июня 2016 года.
↑ Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 105, 106. Архивировано 22 апреля 2021 года.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 106. Архивировано 22 апреля 2021 года.
↑ Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 107. Архивировано 22 апреля 2021 года.
↑ Шевченко, К. В. Наследство князя Милидуха // Родина : журнал. — 2001. — № 1/2. — С. 21.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 3.
↑ ¹ ² ³ ⁴ Лаптева, с. 4.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 11.
↑ ¹ ² Под ред. Толстова, С. П. Народы мира. Этнографические очерки. — М.: Наука, 1964. — Т. 1. — С. 279.
↑ Славянский альманах. — М.: Индрик, 2004. — С. 314. Архивировано 9 марта 2017 года.
↑ [bse.sci-lib.com/a_pictures/17/16/259353153.jpg Большая Советская Энциклопедия] (неопр.). — Карта из статьи «Полабские славяне» в БСЭ. Полабские славяне в 8—10 вв. Архивировано 2 июня 2012 года. (Дата обращения: 28 февраля 2016)
↑ [bse.sci-lib.com/article090655.html Статья Полабские славяне] // Большая советская энциклопедия / Гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М.: «Сов. энциклопедия», 1969—1978. — Т. 20. (Дата обращения: 28 февраля 2016)
↑ Zahrodnik, 2009, с. 7.
↑ ¹ ² Семиряга, 1955, с. 21.
↑ Гугнин, 1997, с. 11.
↑ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ ⁶ ⁷ ⁸ ⁹ Лаптева, с. 1.
↑ Санчук, Г. Э. Особенности формирования этнического самосознания у полабских славян (VI—X вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. — М.: Наука, 1982. — С. 195, 196.
↑ Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. — М.: Фонд археологии, 1995. — С. 143. — ISBN 5-87059-021-3.
↑ ¹ ² ³ ⁴ Zahrodnik, 2009, с. 8.
↑ Brankačk, Jan; Mětšk, Frido; Gardoš, Isolde. Geschichte der Sorben: Von den Anfängen bis 1789. — Баутцен: Domowina, 1977. — Т. 1. — С. 23.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 14.
↑ ¹ ² Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 99. Архивировано 1 декабря 2017 года.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 15.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 16.
↑ Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 100. Архивировано 1 декабря 2017 года.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 17.
↑ Гугнин, 1997, с. 16.
↑ Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 99, 100. Архивировано 1 декабря 2017 года.
↑ Vepřek, Miroslav. Великая Моравия и старославянский язык Великой Моравии = Velká Morava a velkomoravská staroslověnština. — Оломоуц: Univerzita Palackého v Olomouci, 2014. — С. 61. Архивировано 29 июня 2016 года.
↑ ¹ ² Стецкевич, С. М. Очерки истории южных и западных славян: пособие для учителя. — Гос. учебно-педагог. изд-во, 1957. — С. 26.
↑ Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 100. Архивировано 1 декабря 2017 года.
↑ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ ⁶ Лаптева, с. 2.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 18.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 20.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 19.
↑ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ Zahrodnik, 2009, с. 21.
↑ ¹ ² Санчук, Г. Э. Особенности формирования этнического самосознания у полабских славян (VI—X вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. — М.: Наука, 1982. — С. 199.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 9.
↑ ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 10.
↑ Zahrodnik, 2009, p. 11.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, p. 12.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, p. 13.
↑ ¹ ² Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 98, 99. Архивировано 1 декабря 2017 года.
↑ Неуступный, Й. Первобытная история Лужицы. — Прага, 1947. — С. 129.
↑ Гугнин, 1997, с. 17.
↑ Толстой, Н. И. Славянская литературно-языковая ситуация. — М.: Языки русской культуры, 1998. — Т. 2. — С. 35. Архивировано 3 августа 2017 года.
↑ ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 26.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 22.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 24.
↑ Ђорђевић, Нада. Лужички Срби, њихова историја и култура. — Београд: Библиотека града Београда, Српско-руско друштво, 1996. — С. 117—127. Архивировано 5 января 2017 года.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 28.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 27.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 29.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 30.
↑ ¹ ² Семиряга, 1955, с. 22.
↑ Kijo, Kinga. Česko-lužické styky od nejstaršího období do 19. století // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2009. — № 3. — С. 18. Архивировано 5 марта 2016 года.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 31.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 32.
↑ Европейский альманах. — Наука, 1992. — С. 164.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 40.
↑ Семиряга, М. И. . — М.: Издательство АН СССР, 1955. — С. 90, 91.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 34.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 35.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 36.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 37.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 44.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 45.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 41.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 39.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 42.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 43.
↑ Гугнин, 1997, с. 18.
↑ Лаптева, с. 3, 4.
↑ Семиряга, 1955, с. 22, 23.
↑ Brankačk, Jan; Mětšk, Frido; Gardoš, Isolde. Geschichte der Sorben: Von den Anfängen bis 1789. — Баутцен: Domowina, 1977. — Т. 1. — С. 148—149.
↑ Гугнин, 1997, с. 19.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 46.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 49.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 54.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 55.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 48.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 49, 50.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 50.
↑ Гугнин, 1997, с. 19, 20.
↑ Гугнин, А. А. Введение в историю серболужицкой словесности и литературы от истоков до наших дней. — М., 1997. — С. 26. Архивировано 20 октября 2020 года.
Текст на латыни по: Zahrodnik, Ludwig и др. Serbske stawizny. — Budyšin: Domowina, 2009. — С. 53. — ISBN 978-3-7420-1385-9.
Оригинальный текст (лат.)
Qua Nisana iacet, pone et Lusatica tellus
Nota orbi, celebri limitis officio.
Teutonicis citra quod gentibus, ultra Henetisqua
Meta fuit regni, Sarmaticisque Scythis…
↑ Семиряга, 1955, с. 24, 25.
↑ Семиряга, 1955, с. 24.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 51.
↑ Kijo, Kinga. Česko-lužické styky od nejstaršího období do 19. století // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2009. — № 3. — С. 20. Архивировано 5 марта 2016 года.
↑ Wohlgemuthová, Jitka. První společné dějiny Horní a Dolní Lužice a jejich autor // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2011. — № 1. — С. 2. Архивировано 4 июня 2016 года.
↑ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ ⁶ ⁷ ⁸ ⁹ ¹⁰ Лаптева, с. 5.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 47.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 52.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 56.
↑ ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 57.
↑ ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 58.
↑ Семиряга, 1955, с. 25.
↑ Шушарина, И. А. Введение в славянскую филологию. — Флинта, 2011. — С. 100.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 59.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 60.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 61.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 62, 63.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 71.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 72.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 73.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 64.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 65.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 64, 65.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 69.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 70.
↑ Семиряга, 1955, с. 26.
↑ Гугнин, 1997, с. 22.
↑ Лаптева, с. 7, 8.
↑ Лаптева, с. 6.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 66.
↑ Лаптева, с. 8.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 67.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 68.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 9.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 74.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 75.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 76.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 77.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 78.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 79.
↑ Лаптева, с. 10.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 80.
↑ Лаптева, с. 13.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 81.
↑ Лаптева, с. 12.
↑ Гильфердинг, А. Ф. Статьи по современным вопросам славянским. — СПб., 1868. — Т. 2. — С. 26.
↑ Семиряга, 1955, с. 4.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 82.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 83.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 84.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 85.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 86.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 86, 87.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 88.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 89.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 90.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 92.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 93.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 94.
↑ ¹ ² Лаптева, с. 15.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 95.
↑ ¹ ² Гугнин, 1997, с. 119.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 101.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 102.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 96.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 97.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 98.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 98, 99.
↑ Лаптева, с. 17.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 103.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 104.
↑ Семиряга, 1955, с. 183.
↑ Лаптева, с. 16.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 105.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 106.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 107.
↑ Лаптева, с. 18.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 108.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 109.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 110.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 111.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 112.
↑ ¹ ² Семиряга, 1955, с. 13.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 112, 113.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 114.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 115.
↑ ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 116.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 117.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 119.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 120.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 121.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 121, 122.
↑ Zahrodnik, 2009, с. 122.
↑ Лаптева, с. 19.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 20.
↑ Семиряга, 1955, с. 38.
↑ Шевченко, К. В. Политика Чехословакии в Лужицком вопросе в 1918—1919 гг.. — Российские и славянские исследования. Выпуск 7. — Минск: БГУ, 2012. — С. 33. Архивировано 2 июня 2016 года.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 21.
↑ Гугнин, 1997, с. 135.
↑ ¹ ² Лаптева, с. 22.
↑ http://www.sokol.sorben.com (неопр.). // sokol.sorben.com. Дата обращения: 17 декабря 2016. Архивировано из оригинала 19 апреля 2017 года.
↑ Гугнин, 1997, с. 136.
↑ ¹ ² Лаптева, с. 23.
↑ Семиряга, 1955, с. 185.
↑ Лаптева, с. 24.
↑ ¹ ² Лаптева, с. 25.
↑ Гугнин, 1997, с. 154.
↑ Семиряга, М. И. . — М.: Издательство АН СССР, 1955. — С. 13.
↑ Лаптева, с. 26.
↑ Семиряга, 1955, с. 50.
↑ Petr, J. Nástin politických a kulturních dějin Lužických Srbů. — Praha, 1972. — С. 274—275.
↑ Kasper, M. Fašistické plány na likvidaci Lužických Srbů. — Slovansky prehled, 1967. — С. 12.
↑ Семиряга, 1955, с. 49.
↑ Семиряга, 1955, с. 51.
↑ ¹ ² Лаптева, Л. П. и др. Серболужицкая словесность в эпоху Просвещения. Краткий обзор // Славяноведение. — 1996. — № 4. — С. 116. Архивировано 28 сентября 2017 года.
↑ Гугнин, 1997, с. 157.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 27.
↑ Семиряга, 1955, с. 53.
↑ Семиряга, 1955, с. 54.
↑ Семиряга, 1955, с. 53—56.
↑ Семиряга, 1955, с. 59, 61.
↑ Семиряга, 1955, с. 9.
↑ ¹ ² Лаптева, с. 28.
↑ Бенедикт Дюрлих: «Культурная идентичность лужицких сербов под угрозой» (неопр.). // stoletie.ru. Дата обращения: 13 мая 2016. Архивировано 3 июня 2016 года.
↑ Malec, Miloš. Povrchová těžba hnědého uhlí na Lužici — Události roku 2007 (1/2) // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2008. — № 4. — С. 26. Архивировано 24 декабря 2013 года.
↑ ¹ ² ³ Лаптева, с. 29.
↑ Гугнин, 1997, с. 173.
↑ Шевченко, К. В. Вопреки пророчествам. Лужицкие сербы на пороге третьего тысячелетия // Славянский альманах. — М.: Индрик, 2004. — С. 319. Архивировано 9 марта 2017 года.
↑ Лаптева, с. 29, 30.
↑ Шевченко, К. В. Вопреки пророчествам. Лужицкие сербы на пороге третьего тысячелетия // Славянский альманах. — М.: Индрик, 2004. — С. 320, 322. Архивировано 9 марта 2017 года.
↑ Ермакова, М. И. Серболужицкая идентичность: основные этапы развития и современное состояние. — Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. — М.: Фонд «Развития фундаментальных лингвистических исследований», 2014. — Т. 1. — С. 70.
↑ Ермакова, М. И. Серболужицкая идентичность: основные этапы развития и современное состояние. — Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. — М.: Фонд «Развития фундаментальных лингвистических исследований», 2014. — Т. 1. — С. 72.

Литература

Монографии

Лаптева, Л. П. и др. История серболужицкого народа. — Москва. — 30 с.
Семиряга, М. И. Лужичане. — М.: Издательство АН СССР, 1955.
Гугнин, А. А. Введение в историю серболужицкой словесности и литературы от истоков до наших дней. — Москва, 1997. — 224 с.
Zahrodnik, Ludwig и др. Serbske stawizny. — Budyšin: Domowina, 2009. — ISBN 978-3-7420-1385-9. (верхнелуж.)
Solta, Jan; Schiller, Klaus J.; Kasper, Martin. История лужицких сербов = Geschichte der Sorben/Stawizny serbow. — Баутцен: Domowina, 1974—1979. — Т. 1—4. (нем.) (верхнелуж.)
Bogusławski, Wilhelm и др. История серболужицкого народа = Historija serbskeho naroda. — Budyšin, 1884. — 144 с. (верхнелуж.)
Bobková, Lenka и др. Нижняя и Верхняя Лужицы = Horní a Dolní Lužice. — Прага: Libri, 2008. — 240 с. — ISBN 978-80-7277-382-4. (чешск.)
Černý, Adolf. Мифологические существа лужицких сербов = Mythiske bytosće Łužiskich Serbow. — Budyšin: Časopis Maćicy Serbskeje, 1893. (верхнелуж.)

Статьи

Стоит ли помогать сербам-лужичанам? // Славянские известия : журнал. — 1889. — № 16. — С. 413—414.
Об ассимиляции лужичан. Западным славянам! Предостережение. Из прошлого лужицких сербов. // Славянские известия : журнал. — 1890. — № 37. — С. 663—664.
Pałys, Piotr. Акция «Мускау» — попытка создания серболужицкой гмины на польской стороне Нысы-Лужицки (неопр.). / Pro Lusatia. (пол.)

Ссылки

Материалы по истории лужицких сербов на проекте «Rastko» (серб.) (англ.) (нем.)

[1] В период раннего Средневековья серболужицкая языковая область на севере доходила до Кёпеника в окрестностях Берлина, на юге захватывала Чешские и Йизерские горы, на востоке достигала рек Квиса и Бубр. К западу от Зале отдельные поселения лужицких сербов доходили до северной Баварии. См.: Stawizny Serbow. — Budyšin, 1977. — Т. I. Wot spočatkow hač do lěta 1789. — С. 25, 26.

[2] Термин «лужицкие сербы» преобладает в современной российской историографии, см. работы историков-сорабистов Л. П. Лаптевой (ум. 2016) и К. В. Шевченко: Лаптева, Л. П. Российская сорабистика XIX—XX веков в очерках жизни и творчества её представителей. — М.: Научный центр славяно-германских исследований ИСБ РАН, 1997. — С. 106—109, 127. Архивировано 1 декабря 2017 года.

[21] Первоначально сербы были небольшим племенем, населявшим земли по берегам реки Мульда, позднее они образовали племенной союз, подчинив все соседние славянские племена (далеминцев, колодичей, сусельцев, житичей, худичей, нелетичей и других) в междуречье Зале и Эльбы. К IX веку в состав сербского племенного союза вошли земли к востоку до реки Одер, в результате чего этноним «сербы» распространился среди лужичан, мильчан и других племён.

[31] Всего же между франками и славянами произошло 30 войн, см.: Санчук, Г. Э. Особенности формирования этнического самосознания у полабских славян (VI—X вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. — М.: Наука, 1982. — С. 199.

[59] Голью (то есть голая земля) лужицкие сербы называют северную часть Верхней Лужицы — песчаную, поросшую кустарником бесплодную местность. См.: Жизнь европейских народов: Жители средней Европы. — 1883. — С. 254.

[63] Наверху: основание деревни — помещик вручает локатору владетельную грамоту, поселенцы рубят лес и строят дом. Внизу: суд в новой деревне — иностранец (uz wendic man) стоит слева. Иллюстрация из «Саксонского зерцала». См.: Zahrodnik, Ludwig и др. Serbske stawizny. — Budyšin: Domowina, 2009. — С. 23. — ISBN 978-3-7420-1385-9.

[138] Путешествие в Лужицы весной 1839 // Денница : журнал. — 1842. — № 1—2.

[3] Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 105. Архивировано 22 апреля 2021 года.

[4] Под ред. Тишкова, В. А. Народы и религии мира. Энциклопедия. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — С. 295, 296. Архивировано 30 июня 2016 года.

[5] Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 105, 106. Архивировано 22 апреля 2021 года.

[autogenerated6-6] ¹ ² ³ Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 106. Архивировано 22 апреля 2021 года.

[7] Лаптева, Л. П. и др. К. В. Шевченко. Лужицкий вопрос и Чехословакия (1945—1948) // Славяноведение. — 2007. — № 3. — С. 107. Архивировано 22 апреля 2021 года.

[8] Шевченко, К. В. Наследство князя Милидуха // Родина : журнал. — 2001. — № 1/2. — С. 21.

[_4608523cd04621a6-9] ¹ ² ³ Лаптева, с. 3.

[_4608523cd04621a1-10] ¹ ² ³ ⁴ Лаптева, с. 4.

[_46456155e72b299d-11] ¹ ² ³ Лаптева, с. 11.

[Народы_мира-12] ¹ ² Под ред. Толстова, С. П. Народы мира. Этнографические очерки. — М.: Наука, 1964. — Т. 1. — С. 279.

[13] Славянский альманах. — М.: Индрик, 2004. — С. 314. Архивировано 9 марта 2017 года.

[14] [bse.sci-lib.com/a_pictures/17/16/259353153.jpg Большая Советская Энциклопедия] (неопр.). — Карта из статьи «Полабские славяне» в БСЭ. Полабские славяне в 8—10 вв. Архивировано 2 июня 2012 года. (Дата обращения: 28 февраля 2016)

[15] [bse.sci-lib.com/article090655.html Статья Полабские славяне] // Большая советская энциклопедия / Гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М.: «Сов. энциклопедия», 1969—1978. — Т. 20. (Дата обращения: 28 февраля 2016)

[_c33a95a87b4cf48d-16] Zahrodnik, 2009, с. 7.

[_a20f33a46c784e12-17] ¹ ² Семиряга, 1955, с. 21.

[_5689124f82e6ec1d-18] Гугнин, 1997, с. 11.

[_4608523cd04621a4-19] ¹ ² ³ ⁴ ⁵ ⁶ ⁷ ⁸ ⁹ Лаптева, с. 1.

[20] Санчук, Г. Э. Особенности формирования этнического самосознания у полабских славян (VI—X вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. — М.: Наука, 1982. — С. 195, 196.

[22] Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. — М.: Фонд археологии, 1995. — С. 143. — ISBN 5-87059-021-3.

[_c33a95a87b4cf482-23] ¹ ² ³ ⁴ Zahrodnik, 2009, с. 8.

[24] Brankačk, Jan; Mětšk, Frido; Gardoš, Isolde. Geschichte der Sorben: Von den Anfängen bis 1789. — Баутцен: Domowina, 1977. — Т. 1. — С. 23.

[_0980d84983c38805-25] Zahrodnik, 2009, с. 14.

[autogenerated2-26] ¹ ² Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 99. Архивировано 1 декабря 2017 года.

[_0980d84983c38804-27] Zahrodnik, 2009, с. 15.

[_0980d84983c38807-28] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 16.

[29] Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 100. Архивировано 1 декабря 2017 года.

[_0980d84983c38806-30] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 17.

[_5689124f82e6ec1a-32] Гугнин, 1997, с. 16.

[33] Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 99, 100. Архивировано 1 декабря 2017 года.

[34] Vepřek, Miroslav. Великая Моравия и старославянский язык Великой Моравии = Velká Morava a velkomoravská staroslověnština. — Оломоуц: Univerzita Palackého v Olomouci, 2014. — С. 61. Архивировано 29 июня 2016 года.

[autogenerated5-35] ¹ ² Стецкевич, С. М. Очерки истории южных и западных славян: пособие для учителя. — Гос. учебно-педагог. изд-во, 1957. — С. 26.

[36] Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 100. Архивировано 1 декабря 2017 года.

[_4608523cd04621a7-37] ¹ ² ³ ⁴ ⁵ ⁶ Лаптева, с. 2.

[_0980d84983c38809-38] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 18.

[_0980d54983c38328-39] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 20.

[_0980d84983c38808-40] Zahrodnik, 2009, с. 19.

[_0980d54983c38329-41] ¹ ² ³ ⁴ ⁵ Zahrodnik, 2009, с. 21.

[autogenerated4-42] ¹ ² Санчук, Г. Э. Особенности формирования этнического самосознания у полабских славян (VI—X вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. — М.: Наука, 1982. — С. 199.

[_c33a95a87b4cf483-43] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 9.

[_0980d84983c38801-44] ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 10.

[_0980d84983c38800-45] Zahrodnik, 2009, p. 11.

[_0980d84983c38803-46] ¹ ² Zahrodnik, 2009, p. 12.

[_0980d84983c38802-47] ¹ ² Zahrodnik, 2009, p. 13.

[autogenerated3-48] ¹ ² Санчук, Г. Э. Формирование государственности и раннефеодальной народности у сорбов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. — М.: Наука, 1987. — С. 98, 99. Архивировано 1 декабря 2017 года.

[49] Неуступный, Й. Первобытная история Лужицы. — Прага, 1947. — С. 129.

[_5689124f82e6ec1b-50] Гугнин, 1997, с. 17.

[51] Толстой, Н. И. Славянская литературно-языковая ситуация. — М.: Языки русской культуры, 1998. — Т. 2. — С. 35. Архивировано 3 августа 2017 года.

[_0980d54983c3832e-52] ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 26.

[_0980d54983c3832a-53] Zahrodnik, 2009, с. 22.

[_0980d54983c3832c-54] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 24.

[55] Ђорђевић, Нада. Лужички Срби, њихова историја и култура. — Београд: Библиотека града Београда, Српско-руско друштво, 1996. — С. 117—127. Архивировано 5 января 2017 года.

[_0980d54983c38320-56] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 28.

[_0980d54983c3832f-57] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 27.

[_0980d54983c38321-58] Zahrodnik, 2009, с. 29.

[_0980d64983c384fb-60] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 30.

[_a20f33a46c784e11-61] ¹ ² Семиряга, 1955, с. 22.

[62] Kijo, Kinga. Česko-lužické styky od nejstaršího období do 19. století // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2009. — № 3. — С. 18. Архивировано 5 марта 2016 года.

[_0980d64983c384fa-64] Zahrodnik, 2009, с. 31.

[_0980d64983c384f9-65] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 32.

[66] Европейский альманах. — Наука, 1992. — С. 164.

[_0980db4983c38d7a-67] Zahrodnik, 2009, с. 40.

[68] Семиряга, М. И. . — М.: Издательство АН СССР, 1955. — С. 90, 91.

[_0980d64983c384ff-69] Zahrodnik, 2009, с. 34.

[_0980d64983c384fe-70] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 35.

[_0980d64983c384fd-71] Zahrodnik, 2009, с. 36.

[_0980d64983c384fc-72] Zahrodnik, 2009, с. 37.

[_0980db4983c38d7e-73] Zahrodnik, 2009, с. 44.

[_0980db4983c38d7f-74] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 45.

[_0980db4983c38d7b-75] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 41.

[_0980d64983c384f2-76] Zahrodnik, 2009, с. 39.

[_0980db4983c38d78-77] Zahrodnik, 2009, с. 42.

[_0980db4983c38d79-78] Zahrodnik, 2009, с. 43.

[_5689124f82e6ec14-79] Гугнин, 1997, с. 18.

[_4a9eb713a9846f7a-80] Лаптева, с. 3, 4.

[_38298d734681b77c-81] Семиряга, 1955, с. 22, 23.

[82] Brankačk, Jan; Mětšk, Frido; Gardoš, Isolde. Geschichte der Sorben: Von den Anfängen bis 1789. — Баутцен: Domowina, 1977. — Т. 1. — С. 148—149.

[_5689124f82e6ec15-83] Гугнин, 1997, с. 19.

[_0980db4983c38d7c-84] Zahrodnik, 2009, с. 46.

[_0980db4983c38d73-85] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 49.

[_0980dc4983c38ec9-86] Zahrodnik, 2009, с. 54.

[_0980dc4983c38ec8-87] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 55.

[_0980db4983c38d72-88] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 48.

[_f3b3b8ff77763978-89] Zahrodnik, 2009, с. 49, 50.

[_0980dc4983c38ecd-90] Zahrodnik, 2009, с. 50.

[_862896efd100db5b-91] Гугнин, 1997, с. 19, 20.

[92] Гугнин, А. А. Введение в историю серболужицкой словесности и литературы от истоков до наших дней. — М., 1997. — С. 26. Архивировано 20 октября 2020 года.
Текст на латыни по: Zahrodnik, Ludwig и др. Serbske stawizny. — Budyšin: Domowina, 2009. — С. 53. — ISBN 978-3-7420-1385-9.
Оригинальный текст (лат.)
Qua Nisana iacet, pone et Lusatica tellus
Nota orbi, celebri limitis officio.
Teutonicis citra quod gentibus, ultra Henetisqua
Meta fuit regni, Sarmaticisque Scythis…

[_ddf601a65f3ca91c-93] Семиряга, 1955, с. 24, 25.

[_a20f33a46c784e17-94] Семиряга, 1955, с. 24.

[_0980dc4983c38ecc-95] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 51.

[96] Kijo, Kinga. Česko-lužické styky od nejstaršího období do 19. století // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2009. — № 3. — С. 20. Архивировано 5 марта 2016 года.

[97] Wohlgemuthová, Jitka. První společné dějiny Horní a Dolní Lužice a jejich autor // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2011. — № 1. — С. 2. Архивировано 4 июня 2016 года.

[_4608523cd04621a0-98] ¹ ² ³ ⁴ ⁵ ⁶ ⁷ ⁸ ⁹ ¹⁰ Лаптева, с. 5.

[_0980db4983c38d7d-99] Zahrodnik, 2009, с. 47.

[_0980dc4983c38ecf-100] Zahrodnik, 2009, с. 52.

[_0980dc4983c38ecb-101] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 56.

[_0980dc4983c38eca-102] ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 57.

[_0980dc4983c38ec5-103] ¹ ² ³ Zahrodnik, 2009, с. 58.

[_a20f33a46c784e16-104] Семиряга, 1955, с. 25.

[105] Шушарина, И. А. Введение в славянскую филологию. — Флинта, 2011. — С. 100.

[_0980dc4983c38ec4-106] Zahrodnik, 2009, с. 59.

[_0980d94983c389d4-107] Zahrodnik, 2009, с. 60.

[_0980d94983c389d5-108] Zahrodnik, 2009, с. 61.

[_06ec4be04684cacb-109] Zahrodnik, 2009, с. 62, 63.

[_0980da4983c38ba6-110] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 71.

[_0980da4983c38ba5-111] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 72.

[_0980da4983c38ba4-112] Zahrodnik, 2009, с. 73.

[_0980d94983c389d0-113] Zahrodnik, 2009, с. 64.

[_0980d94983c389d1-114] Zahrodnik, 2009, с. 65.

[_470c47ae4142666b-115] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 64, 65.

[_0980d94983c389dd-116] Zahrodnik, 2009, с. 69.

[_0980da4983c38ba7-117] Zahrodnik, 2009, с. 70.

[_a20f33a46c784e15-118] Семиряга, 1955, с. 26.

[_5689154f82e6f177-119] Гугнин, 1997, с. 22.

[_27dd9b1395cd5b62-120] Лаптева, с. 7, 8.

[_4608523cd04621a3-121] Лаптева, с. 6.

[_0980d94983c389d2-122] Zahrodnik, 2009, с. 66.

[_4608523cd04621ad-123] Лаптева, с. 8.

[_0980d94983c389d3-124] Zahrodnik, 2009, с. 67.

[_0980d94983c389dc-125] Zahrodnik, 2009, с. 68.

[_4608523cd04621ac-126] ¹ ² ³ Лаптева, с. 9.

[_0980da4983c38ba3-127] Zahrodnik, 2009, с. 74.

[_0980da4983c38ba2-128] Zahrodnik, 2009, с. 75.

[_0980da4983c38ba1-129] Zahrodnik, 2009, с. 76.

[_0980da4983c38ba0-130] Zahrodnik, 2009, с. 77.

[_0980da4983c38baf-131] Zahrodnik, 2009, с. 78.

[_0980da4983c38bae-132] Zahrodnik, 2009, с. 79.

[_46456155e72b299c-133] Лаптева, с. 10.

[_0980cf4983c378d6-134] Zahrodnik, 2009, с. 80.

[_46456155e72b299f-135] Лаптева, с. 13.

[_0980cf4983c378d7-136] Zahrodnik, 2009, с. 81.

[_46456155e72b299e-137] Лаптева, с. 12.

[139] Гильфердинг, А. Ф. Статьи по современным вопросам славянским. — СПб., 1868. — Т. 2. — С. 26.

[_24527a0c25e9e9d7-140] Семиряга, 1955, с. 4.

[_0980cf4983c378d4-141] Zahrodnik, 2009, с. 82.

[_0980cf4983c378d5-142] Zahrodnik, 2009, с. 83.

[_0980cf4983c378d2-143] Zahrodnik, 2009, с. 84.

[_0980cf4983c378d3-144] Zahrodnik, 2009, с. 85.

[_0980cf4983c378d0-145] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 86.

[_884209f4afbcbb1b-146] Zahrodnik, 2009, с. 86, 87.

[_0980cf4983c378de-147] Zahrodnik, 2009, с. 88.

[_0980cf4983c378df-148] Zahrodnik, 2009, с. 89.

[_0980d04983c37aa9-149] Zahrodnik, 2009, с. 90.

[_0980d04983c37aab-150] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 92.

[_0980d04983c37aaa-151] Zahrodnik, 2009, с. 93.

[_0980d04983c37aad-152] Zahrodnik, 2009, с. 94.

[_46456155e72b2999-153] ¹ ² Лаптева, с. 15.

[_0980d04983c37aac-154] Zahrodnik, 2009, с. 95.

[_f1d63a1b6e63357e-155] ¹ ² Гугнин, 1997, с. 119.

[_e97785eae5401982-156] Zahrodnik, 2009, с. 101.

[_e97785eae5401981-157] Zahrodnik, 2009, с. 102.

[_0980d04983c37aaf-158] Zahrodnik, 2009, с. 96.

[_0980d04983c37aae-159] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 97.

[_0980d04983c37aa1-160] Zahrodnik, 2009, с. 98.

[_7eafa51a81579633-161] Zahrodnik, 2009, с. 98, 99.

[_46456155e72b299b-162] Лаптева, с. 17.

[_e97785eae5401980-163] Zahrodnik, 2009, с. 103.

[_e97785eae5401987-164] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 104.

[_d8266164506fd159-165] Семиряга, 1955, с. 183.

[_46456155e72b299a-166] Лаптева, с. 16.

[_e97785eae5401986-167] Zahrodnik, 2009, с. 105.

[_e97785eae5401985-168] Zahrodnik, 2009, с. 106.

[_e97785eae5401984-169] Zahrodnik, 2009, с. 107.

[_46456155e72b2994-170] Лаптева, с. 18.

[_e97785eae540198b-171] Zahrodnik, 2009, с. 108.

[_e97785eae540198a-172] Zahrodnik, 2009, с. 109.

[_e97784eae5401830-173] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 110.

[_e97784eae5401831-174] Zahrodnik, 2009, с. 111.

[_e97784eae5401832-175] Zahrodnik, 2009, с. 112.

[_a20f34a46c784fe5-176] ¹ ² Семиряга, 1955, с. 13.

[_24af86a508e964e3-177] Zahrodnik, 2009, с. 112, 113.

[_e97784eae5401834-178] Zahrodnik, 2009, с. 114.

[_e97784eae5401835-179] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 115.

[_e97784eae5401836-180] ¹ ² Zahrodnik, 2009, с. 116.

[_e97784eae5401837-181] Zahrodnik, 2009, с. 117.

[_e97784eae5401839-182] Zahrodnik, 2009, с. 119.

[_e97787eae5401d29-183] Zahrodnik, 2009, с. 120.

[_e97787eae5401d28-184] Zahrodnik, 2009, с. 121.

[_fe47632bfed8aa05-185] Zahrodnik, 2009, с. 121, 122.

[_e97787eae5401d2b-186] Zahrodnik, 2009, с. 122.

[_46456155e72b2995-187] Лаптева, с. 19.

[_46456455e72b2ef5-188] ¹ ² ³ Лаптева, с. 20.

[_a20f32a46c784c48-189] Семиряга, 1955, с. 38.

[190] Шевченко, К. В. Политика Чехословакии в Лужицком вопросе в 1918—1919 гг.. — Российские и славянские исследования. Выпуск 7. — Минск: БГУ, 2012. — С. 33. Архивировано 2 июня 2016 года.

[_46456455e72b2ef4-191] ¹ ² ³ Лаптева, с. 21.

[_f1d63c1b6e633898-192] Гугнин, 1997, с. 135.

[_46456455e72b2ef7-193] ¹ ² Лаптева, с. 22.

[194] ttp://www.sokol.sorben.com (неопр.). // sokol.sorben.com. Дата обращения: 17 декабря 2016. Архивировано из оригинала 19 апреля 2017 года.

[_f1d63c1b6e63389b-195] Гугнин, 1997, с. 136.

[_46456455e72b2ef6-196] ¹ ² Лаптева, с. 23.

[_d8266164506fd15f-197] Семиряга, 1955, с. 185.

[_46456455e72b2ef1-198] Лаптева, с. 24.

[_46456455e72b2ef0-199] ¹ ² Лаптева, с. 25.

[_f1d6361b6e632e4f-200] Гугнин, 1997, с. 154.

[201] Семиряга, М. И. . — М.: Издательство АН СССР, 1955. — С. 13.

[_46456455e72b2ef3-202] Лаптева, с. 26.

[_a20f38a46c785692-203] Семиряга, 1955, с. 50.

[204] Petr, J. Nástin politických a kulturních dějin Lužických Srbů. — Praha, 1972. — С. 274—275.

[205] Kasper, M. Fašistické plány na likvidaci Lužických Srbů. — Slovansky prehled, 1967. — С. 12.

[_a20f39a46c78586c-206] Семиряга, 1955, с. 49.

[_a20f38a46c785693-207] Семиряга, 1955, с. 51.

[autogenerated1-208] ¹ ² Лаптева, Л. П. и др. Серболужицкая словесность в эпоху Просвещения. Краткий обзор // Славяноведение. — 1996. — № 4. — С. 116. Архивировано 28 сентября 2017 года.

[_f1d6361b6e632e4c-209] Гугнин, 1997, с. 157.

[_46456455e72b2ef2-210] ¹ ² ³ Лаптева, с. 27.

[_a20f38a46c785691-211] Семиряга, 1955, с. 53.

[_a20f38a46c785696-212] Семиряга, 1955, с. 54.

[_f62e8aadda1722a0-213] Семиряга, 1955, с. 53—56.

[_583281a36e160ca8-214] Семиряга, 1955, с. 59, 61.

[_24527a0c25e9e9da-215] Семиряга, 1955, с. 9.

[_46456455e72b2efd-216] ¹ ² Лаптева, с. 28.

[217] Бенедикт Дюрлих: «Культурная идентичность лужицких сербов под угрозой» (неопр.). // stoletie.ru. Дата обращения: 13 мая 2016. Архивировано 3 июня 2016 года.

[218] Malec, Miloš. Povrchová těžba hnědého uhlí na Lužici — Události roku 2007 (1/2) // Чешско-лужицкий вестник : журнал. — 2008. — № 4. — С. 26. Архивировано 24 декабря 2013 года.

[_46456455e72b2efc-219] ¹ ² ³ Лаптева, с. 29.

[_f1d6381b6e6331d2-220] Гугнин, 1997, с. 173.

[221] Шевченко, К. В. Вопреки пророчествам. Лужицкие сербы на пороге третьего тысячелетия // Славянский альманах. — М.: Индрик, 2004. — С. 319. Архивировано 9 марта 2017 года.

[_15542f047f1eea81-222] Лаптева, с. 29, 30.

[223] Шевченко, К. В. Вопреки пророчествам. Лужицкие сербы на пороге третьего тысячелетия // Славянский альманах. — М.: Индрик, 2004. — С. 320, 322. Архивировано 9 марта 2017 года.

[224] Ермакова, М. И. Серболужицкая идентичность: основные этапы развития и современное состояние. — Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. — М.: Фонд «Развития фундаментальных лингвистических исследований», 2014. — Т. 1. — С. 70.

[225] Ермакова, М. И. Серболужицкая идентичность: основные этапы развития и современное состояние. — Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. — М.: Фонд «Развития фундаментальных лингвистических исследований», 2014. — Т. 1. — С. 72.

[~ 1]

[~ 2]

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]

[16]

[17]

[18]

[~ 3]

[19]

[20]

[21]

[22]

[23]

[24]

[25]

[26]

[27]

[~ 4]

[28]

[29]

[30]

[31]

[32]

[33]

[34]

[35]

[36]

[37]

[38]

[39]

[40]

[41]

[42]

[43]

[44]

[45]

[46]

[47]

[48]

[49]

[50]

[51]

[52]

[53]

[54]

[~ 5]

[55]

[56]

[57]

[~ 6]

[58]

[59]

[60]

[61]

[62]

[63]

[64]

[65]

[66]

[67]

[68]

[69]

[70]

[71]

[72]

[73]

[74]

[75]

[76]

[77]

[78]

[79]

[80]

[81]

[82]

[83]

[84]

[85]

[86]

[87]

[88]

[89]

[90]

[91]

[92]

[93]

[94]